Горькая исповедь: Люблю невестку сильнее родного сына!
Меня зовут Татьяна Соколова, и живу я в тихом уголке Подмосковья — городке Дмитров, где старые улочки прячутся между вековыми липами. Хочу выговориться, хоть на бумаге, ведь сказать такое вслух — словно признаться в крамоле. Но душа рвётся наружу. Кажется безумием, но я всё крепче привязываюсь к невестке и всё раздражённее переношу родного сына. Он, вроде, неплохой муж, но одно его присутствие рядом с Аней заставляет меня скрипеть зубами.
Всё началось с рождения внука Гриши. Сын, Дмитрий, был в долгосрочной командировке в Питере, и мне выпало первой принять ребёнка на руки, ухаживать за Аней и малышом в первые дни дома. Аня была бледной, будто тростинка после родов, а я — вдруг ожившая энциклопедия материнства. Мы с ней и Гришей стали маленькой семьёй — тихий оазис заботы, где я чувствовала себя нужной. Но когда вернулся Дмитрий, вместо радости в груди закипело что-то тёмное. Наш уют рассыпался. Стоило ему обнять Аню, поцеловать Гришу, как мне хотелось встать между ними, отгородить их от него.
Я не выносила его присутствия. Чтобы он реже бывал дома, придумывала дела: «Сбегай за молоком, но только от той бабушки на рынке», «Отнеси холодильник в сервис — вдруг завтра сломается», «Найди именно эти ползунки, другие не подойдут». Хваталась за любой повод, лишь бы он исчез. И до сих пор, когда он уезжает на работу, я дышу свободнее, будто в дом впустили свежий воздух. В эти минуты стряпаю Ане её любимые сырники с вареньем и жду, когда она выйдет с Гришей на руках. Они — как картина Кустодиева: мать и ребёнок, светлые, умиротворённые.
Три года назад я осталась одна, год назад — вышла на пенсию. Теперь весь мой мир — Аня и Гриша. Я забыла про посиделки с подругами, про соседские сплетни — зачем, если можно гулять с Аней в парке, болтать о пустяках, пока внук сопит в коляске? Дома наперебой хватаюсь за её дела — мою, готовлю, убираю, лишь бы она прилегла. Её улыбка — как первый луч солнца после долгой зимы.
Но вечером, когда на пороге возникает Дмитрий, внутри всё сжимается. Он — вылитый отец, человек, которого я терпеть не могла. Та же грубоватая походка, тот же смех, даже интонации — будто прошлое вернулось назло. Говорят, сыновья — материнская копия, а мой — как под копирку отцовский. И когда он обнимает Аню, шепчет ей что-то, я отворачиваюсь, потому что сердце кричит: «Отойди от неё!» Его присутствие — будто камень на душе.
Пожелав им спокойной ночи, ухожу в свою комнату — стена в стену с их спальней. Ложусь, но сон не идёт. Ловлю каждый шорох за стеной, воображая, что там происходит. Это сводит с ума, но мысль, что утром увижу Аню, успокаивает, как тёплый чай с мёдом. Никогда не думала, что способна на такое. Что со мной?
Иногда спрашиваю себя: почему так? Почему сын, которого растила, стал чужим, а невестка — родной? Помню, как впервые взяла Гришу на руки, как Аня смотрела на меня с безграничным доверием — тогда сердце и растаяло. Дмитрий, вроде, хороший муж и отец… Но каждый его взгляд на Аню отзывается во мне глухой злостью. Может, я ревную? Может, в ней вижу ту дочь, которой не было, а в нём — отзвук прошлого, от которого бежала? Не знаю.
Эти чувства разрывают меня. Днём я — бодрая бабушка, ночью — без сна, в тисках своих мыслей. Не могу сказать никому — что подумают люди? Поэтому пишу здесь, чтобы хоть немного стало легче. Аня — мой свет, а Дмитрий — тень, что его заслоняет. Как жить с этим дальше — не знаю. Моя тайна, мой крест… И нести его придётся одной.
