Ты ему чужая, а я – его родная мать» – прошептала свекровь

**Дневниковая запись**

Ты ему чужая, а я мать, прошептала свекровь, и слова эти повисли в воздухе, как лезвие.

Не стоило вызывать того врача из частной клиники, сказала Галина Семёновна, поправляя чёрный платок. Наш участковый хороший доктор, всю жизнь нас лечил.

Анна молча поставила на стол ещё один кулич. Гости понемногу расходились, остались лишь самые близкие. Кухня казалась тесной для такого количества людей, но в зале стоял гроб, и есть там никто не решался.

Чего молчишь? не унималась свекровь. Жалешь денег, что ли, на настоящее лечение? Триста тысяч за операцию отдала, а толку ноль.

Галина Семёновна, не сейчас, тихо вступилась соседка тётя Люба, но та не слушала.

А когда тогда? Глаза женщины покраснели не от слёз, а от злости. Он же мой сын! Я его родила, выкормила, на ноги поставила! А она… Она просто замуж за него вышла.

Анна сжала в руках кухонное полотенце. Хотелось кричать, бежать, спрятаться, но нельзя. Сегодня хоронили Димку, и она должна была держаться.

Мам, хватит, устало сказал Сергей, Димин младший брат. Сегодня не время.

А когда время? вспыхнула Галина Семёновна. После похорон поговорим, да? Я молчу, а она тут командует? Это мой дом! Дима здесь родился, здесь и должен лежать!

Анна вздрогнула. Они уже неделю спорили, где проводить поминки. Свекровь настаивала на своей хрущёвке, Анна предлагала кафе. Но Галина Семёновна решила по-своему как всегда.

Я проветрю зал, прошептала Анна и вышла.

Там было тихо и душно. Запах цветов смешивался с ладаном. Дима лежал в гробу, такой чужой в стройном костюме. Он никогда их не носил, говорил, что душит галстук. Любил свитера и потрёпанные джинсы.

Зачем ты ушёл? прошептала Анна, подходя ближе. Как я теперь одна?

За спиной раздались шаги.

Анечка, не мучай себя, сказала тётя Люба, положив руку ей на плечо. Он не виноват. Болезнь проклятая.

А она говорит, я плохо лечила. Что скупилась.

Не слушай. Горе у неё вот и злится. Сын один был, свет в окошке.

А у меня что, не горе? Анна обернулась, и тётя Люба увидела её мокрые глаза. Мы десять лет вместе. Десять! Я за ним ухаживала, когда он болел. С работы уволилась, чтобы по больницам возить.

Знаю, знаю. Хорошая ты жена была.

А она говорит чужая. Как чужая? Мы венчались в храме, дети должны были быть…

Анна замолчала. О детях говорить было больно. Не получилось. А потом Дима заболел и стало не до того.

Из кухни донеслись приглушённые голоса. Галина Семёновна рассказывала, как Дима в детстве упал с велосипеда и сломал руку.

Я сама его в больницу везла, доносился её голос. Ночью, на такси. Врач сказал: хорошо, что быстро привезли, а то бы кости криво срослись.

Анна слушала и вспоминала, как Дима смеялся, рассказывая эту историю. Говорил, что мать перепугалась сильнее, чем он. Врач успокаивал её, а не его.

Он всегда за слабых заступался, продолжала свекровь. В школе хулиганов разгонял. А в армии служил мог офицером стать.

Анна помнила его письма из части. Писал, что скучает по домашнему борщу, по картошке с укропом. И ещё о девушке Ане, с которой познакомился перед призывом и которую обязательно дождётся.

Ань, иди сюда! позвала из кухни двоюродная сестра Наташа. Галина Семёновна фотографии показывает.

На столе лежал старый альбом. Свекровь листала страницы, комментируя каждый снимок.

Вот он в первом классе, показывала она. Учился хорошо, пятёрки носил.

Анна села рядом, глядя на детские фото мужа. Маленький Дима улыбался, обнимал плюшевого зайца, лепил куличики во дворе.

А вот он уже подрос, перевернула страницу Галина Семёновна. В училище пошёл, на сварщика. Золотые руки были любой механизм починит.

Да, он мне вечно машину чило, тихо сказала Анна. Никогда не ругался, если я что-то сломаю.

Свекровь резко посмотрела на неё.

Он всем помогал. Не только тебе.

Повисло молчание. Наташа поспешно попросила показать другие фото.

А это после армии, Галина Семёновна показала на снимок, где Дима стоял у мотоцикла в кожанке. Красавец был, девчонки за ним толпами бегали.

Анна вспомнила их встречу. Он подвёз её подругу, а заодно и её. Всю дорогу шутил, смеялся казался самым весёлым человеком на свете.

Сколько у него девушек было, вздохнула свекровь. А он ни с кем не связывался. Говорил: рано, пожить для себя надо.

Мам, зачем это? укоризненно сказал Сергей.

А что? Правда же. Долго холостяком ходил. А потом вдруг женился. Я даже удивилась.

Анна почувствовала, как горят щёки. Дима долго не решался представить её матери. Говорил: «Она строгая, может не понять».

Свадьба хорошая была, вставила тётя Люба. Торт красивый заказывали.

Торт я заказывала, поправила Галина Семёновна. И платье ей покупала. Сама бы не потянула.

Я работала, тихо сказала Анна. Просто зарплата маленькая.

Вот именно. А Дима хорошо зарабатывал. На заводе его ценили.

Анна вспомнила, как они копили на квартиру. Мечтали, считали каждую копейку. А потом болезнь, и все деньги ушли на лечение.

Он детей очень хотел, вдруг сказала она. Всё твердил: «Вылечусь и заведём».

Свекровь замолчала. Закрыла альбом и убрала в шкаф.

Пора накрывать, сказала она. Скоро батюшка придёт.

Когда все разошлись, Анна осталась с Сергеем. Он курил на балконе, она мыла посуду.

Не держи зла на мать, сказал он, заходя. Она его слишком любила.

Я понимаю, ответила Анна, не оборачиваясь. Но слышать, что я чужая…

Ты не чужая. Ты его жена. Была.

Была, повторила Анна. А теперь кто я? Вдова? Звучит чужо.

Теперь ты часть нашей семьи. Навсегда.

Но Анна знала это не так. После похорон она вернётся в свою съёмную однушку. Свекровь не будет звонить. Не позовёт ни на один праздник.

Вечером, когда гости разошлись, а батюшка отслужил панихиду, Галина Семёновна подошла к Анне. Та сидела у гроба, сжимая в руках Димины фотографии.

Завтра похороны, тихо сказала свекровь. На Ваганьковском место есть, рядом с отцом.

Анна кивнула. Всё уже обсудили.

И ещё… Галина Семёновна помолчала. Его вещи забирать будешь?

Не знаю. Можно позже решить?

Можно. Никуда не денутся.

Они стояли рядом, но между ними была стена. Каждая горевала по-своему, каждая считала свою боль сильнее.

Ты ему чужая, а я мать, снова прошептала свекровь, так тихо, что Анна не была уверена услышала ли правильно.

Или просто почудилось. От усталости, от горя, от этого бесконечного дня.

Анна взглянула на фото. Дима улыбался молодой, счастливый. Таким он был, когда они только поженились. Тогда казалось, что впереди целая жизнь.

Прости, прошептала она, не зная, к кому обращается к мужу или к его матери.

А за окном темнело. Где-то рядом начиналась другая жизнь без Димы, без его смеха, без планов на завтра. Жизнь, в которой придётся заново научиться быть просто Аней а не Диминой женой.

**Урок:** Горе не объединяет оно разъединяет. Даже когда два человека потеряли одного и того же, каждый остаётся наедине со своей болью. И самое страшное это не смерть, а одиночество, которое приходит после.