Я ухожу от тебя
Татьяна захлопнула чемодан, оттащила его в прихожую и перед тем как одеться и уйти, решила пройтись по комнатам — проверить, не забыла ли чего.
Обойдя квартиру — свою, а вернее уже не свою — она зашла на кухню. Прислонившись к дверному косяку, вдруг ясно вспомнила, как они впервые ужинали за этим столом. Тогда Сергей впервые привел её домой, чтобы познакомить с матерью. Татьяна шла, а внутри бушевал ураган из страха, желания и любви к Серёже, как она его тогда звала. Боялась не понравиться его маме, но ещё сильнее хотела, чтобы этого не случилось.
Страх оказался напрасным — у Сергея была замечательная мать. Анна Петровна приняла Таню как родную, а после свадьбы всегда поддерживала её, даже когда у той что-то не получалось. А поначалу у Тани не получалось почти ничего. Анна Петровна научила её готовить блюда, которые любил Сергей, потому что Таня умела разве что сварить макароны. В детдоме кулинарии не учили.
Да, Таня была из детдома, но не с рождения. Её родители — оба хирурги — погибли в автокатастрофе, когда везли пациента из районной больницы. Отец умер сразу, мать — по дороге в больницу. Таню взяла к себе бабушка, но через пять лет та умерла во сне — не пережила потери сына и невестки. Других родственников не было, и девочку отправили в детдом.
Попала она не в самое лучшее заведение, но, вопреки всему, не пошла по кривой дорожке, как многие её сверстницы. После выпуска хотела вернуться в родительскую квартиру, но оказалось, что её уже давно продали. Попытки восстановить справедливость ни к чему не привели — то ли ума не хватило, то ли дело было слишком запутанным.
И тогда она встретила Сергея. Он помог ей устроиться на работу, снять комнату у одной старушки, а потом стал за ней ухаживать. Через три месяца они поженились и зажили втроём в его трёхкомнатной квартире — вместе с Анной Петровной, которая полюбила Таню как дочь.
Год назад Анна Петровна умерла — врачи обнаружили рак на последней стадии, и она сгорела за несколько месяцев.
И с тех пор Сергея будто подменили. Он начал пить, иногда не приходил ночевать. А вчера Таня увидела, как он обнимал какую-то девушку у подъезда. Не стала подходить сразу, решила поговорить вечером, но он не вернулся. Утром, после бессонной ночи, она собрала вещи и решила уйти. Делить им было нечего — детей у них не было. Как выяснилось, Таня не могла родить.
Она ещё стояла бы, вспоминая их с Сергеем жизнь, но из прихожей раздался мат. Таня вздрогнула: не успела уйти до его возвращения. Теперь разборок не избежать.
Выйдя в коридор, она увидела еле стоящего на ногах Сергея и ту самую девку, которую он вчера обнимал.
— Чего уставилась? — прохрипел он. — Собирай манатки и вали! Теперь со мной Верка будет жить. Она мне детей родит, не то что ты — пустоцвет.
В груди у Тани что-то сжалось так, что стало трудно дышать. Она оперлась о стену, чтобы не упасть.
— Не переживай, уже ухожу.
— Молодец. Чтоб через пять минут тебя тут не было.
Ей хотелось крикнуть: «Что ты с собой делаешь, дурак? Мать в гробу перевернулась бы!» Но она промолчала, взяла чемодан и вышла — из квартиры, из жизни, которая когда-то казалась такой счастливой.
На площадке дверь почти закрылась, когда она услышала голос мужа:
— Пойдём, Верка, детей делать будем.
Таня зажмурилась, чтобы не расплакаться. Постояла минуту, затем взяла чемодан и спустилась вниз. Во дворе её ждало такси.
— Куда едем? — спросил водитель.
Куда? Она даже не подумала об этом. И вдруг вспомнила ту старушку, у которой снимала комнату восемь лет назад. Может, та ещё жива?
— На улицу Гагарина, дом 15.
По дороге слёзы текли сами, и только у подъезда ей удалось их сдержать. Заплатив водителю, она вошла в подъезд, но у самой двери её окликнули:
— Таня?
На лавочке сидела та самая старушка — Дарья Никитична.
— Что случилось, девочка? — спросила она, увидев заплаканное лицо.
Таня не выдержала и разрыдалась.
— Иди, иди ко мне, — старушка подхватила её под руку и увела в квартиру.
Через полчаса, за чаем, Таня всё рассказала.
— Ну и что теперь будешь делать?
— Разведусь. Пусть живёт как хочет.
— Значит, не любишь?
— Люблю! Но…
— Никаких «но»! Если любишь — борись. Он же не всегда таким был.
— Сам выбрал эту жизнь!
— Уверена? Может, его кто-то подтолкнул.
Таня замолчала.
— Давай сходим к одной моей знакомой, — сказала Дарья Никитична. — Она разберётся.
Через двадцать минут они звонили в дверь квартиры в старом двухэтажном доме. Дверь открыла женщина лет семидесяти.
— Ждала вас. Проходите.
Комната была пустой, только круглый стол посередине.
— Дай мне руки, — сказала женщина.
Таня протянула ладони. Та закрыла глаза и замерла. В комнате потемнело, появились тени. Таня хотела вскочить, но тело не слушалось.
Через две минуты свет вернулся.
— Твоему мужу сделали подклад, — сказала женщина. — Вернись домой, найди его и принеси мне.
— Как он выглядит?
— Узнаешь. Главное — не бери голыми руками.
Таня вернулась. Сергей спал. Обыскав квартиру, она нашла под матрасом засохший букетик травы с перьями. Завернула в носок и отнесла старухе.
— Сегодня вылей это в его ванну, — та дала ей пузырёк. — А этот — три дня подливать в еду.
Таня сделала всё, как велели. Через три дня Сергей протрезвел, а через неделю сам заговорил о том, что с ним происходило.
Прошёл год. Сегодня Таню выписывают из роддома. Вопреки диагнозу «бесплодие», у них с Сергеем родились двойняшки — сын и дочь.
Пусть теперь ничто не омрачит их счастье.
