– Вениамин, ну как не стыдно? Единственная квартира у меня. Мне самой жить негде! – Любовь Петровна всплескивает руками и тяжело опускается на стул. – Где мне на старости лет приклонить голову?
– Мама, ты о чем? При чем тут твоя квартира? Я же просто познакомить тебя хотел с Машей, – Вениамин растеряно моргает, пытаясь понять, как разговор так резко завертелся.
– А при том! Ты думаешь, я не знаю, зачем вы, молодые, знакомите своих пассий с родителями? Чтобы благословение получить, а потом – хоп! – и переезжают! И где мне потом жить? – Любовь Петровна достаёт из кармана халата платок и промокает сухие глаза.
– Мам, да что ты себе навыдумывала? Мы с Машей пока только встречаемся.
– Поверь мне, сынок, все так говорят, – на лице матери проскальзывает хитрая улыбка. – Я ведь тоже когда-то была молодой.
Вениамин беспомощно опускается на табурет напротив. Машу он действительно хочет представить сегодня, но теперь понимает, что это была не лучшая идея. За последние полгода отношения с матерью стали напряжёнными. Любовь Петровна вдруг начала вести себя как ревнивый подросток, стоило ему только упомянуть о свиданиях. В свои пятьдесят шесть она по-прежнему красива, но, выйдя на пенсию, словно потеряла опору. Тридцатилетний сын стал её вселенной.
– Маш, может, встретимся завтра? – тихо произносит он в трубку, выйдя на лестничную площадку. – Да, извини. Мама немного приболела.
Когда Вениамин возвращается в квартиру, Любовь Петровна уже хлопочет на кухне, тихонько напевая свою любимую песню. Он помнит её с детства – «Замечательный сосед» Раймонда Паулса. Мама всегда её напевает, когда довольна.
– Ты уже отменил встречу? Вот и славно! Я борщ сварила, твой любимый, со сметанкой! – Любовь Петровна ловко ставит на стол глубокую тарелку с дымом. – Кушай, сынок, а то совсем худой стал.
Вениамин машинально берёт ложку. В последнее время всё чаще возникает ощущение, что он снова превращается в маленького мальчика рядом с матерью.
– Мам, – неуверенно начинает он, зачерпывая борщ. – Но я же тридцатилетний. Может, пора уже…
– Вот именно! – тут же подхватывает Любовь Петровна. – Тридцать лет! И до сих пор ни семьи, ни детей. А все потому, что кидаешься на первую встречную юбку! Нет, чтобы с умом к выбору подойти.
– Я с умом подхожу, – возражает Вениамин, чувствуя, как раздражение поднимается. – С Машей мы уже полгода вместе. Она программист, между прочим. В международной компании работает.
– Программист? – презрительно фыркает Любовь Петровна. – Это значит – целыми днями перед экраном сидит, а хозяйство на тебе? Нет, сынок, это не женщина для тебя. Вот у Валентины Степановны дочка есть, Светочка. Учительница начальных классов. Такая хозяюшка! На прошлой неделе пирог принесла, пальчики оближешь!
Вениамин тяжело вздыхает. Светочка – это кошмар из прошлого: три года назад она погналась за ним почти месяц, пока он не сменил телефон.
– Мам, давай не будем, ладно? – устало говорит Вениамин. – Я сам разберусь с личной жизнью.
Глаза Любови Петровны наполняются слезами.
– Конечно, конечно! Мать уже и слова не скажи! А я ведь только о твоём счастье думаю! – она картинно прикладывает руку к сердцу. – Вырастила, выкормила, на ноги поставила… А теперь мать не нужна! Такая благодарность!
Этот трюк всегда срабатывает. Вениамин чувствует укол совести, хотя в душе понимает, что его манипулируют.
– Мама, я этого не говорил, – примирительно говорит он. – Ты мне очень нужна. Просто давай я сам решу, с кем мне встречаться.
– Эх, сынок, доверчивый ты у меня слишком, – Любовь Петровна качает головой и гладит его по руке. – Думаешь, я не вижу? Эта твоя Маша только и мечтает окрутить такого завидного жениха, как ты. Инженер-конструктор с собственной квартирой! Да у неё, небось, уже и свадебное платье припасено.
Вениамин хочет возразить, что квартира на самом деле принадлежит матери, но остаётся молчать. Это подольёт масла в огонь. Машу он знает как самодостаточную девушку, которая зарабатывает вдвое больше него. Но объяснять это матери бесполезно.
После ужина Вениамин уходит в свою комнату. Квартира трёхкомнатная, но теперь кажется, будто стены сжимаются. Он помнит, как отец, уходя пятнадцать лет назад, сказал: «Не дай ей поглотить тебя, сынок». Тогда Вениамин не понимал, что значит эти слова. Теперь они бьют насильно, словно набат.
На следующее утро Вениамин просыпается от запаха блинчиков и кофе. Чувство вины снова кольнёт под ребра. Мама действительно заботится, по-своему. Может, он слишком строг к ней?
– Доброе утро, соня! – Любовь Петровна ставит перед ним тарелку с горкой блинчиков. – Я тебе звонила на работу, сказала, что приболел. Посидим сегодня, телевизор посмотрим.
– Мама, я не могу пропускать работу, – твёрдо говорит Вениамин, отодвигая тарелку. – У меня важный проект.
– Один день погоды не сделает, – отмахивается Любовь Петровна. – А мне помощь нужна. Шкаф разобрать, антресоли почистить.
– Мам, я не могу, – Вениамин встаёт из-за стола и направляется к выходу. – Перенесём на выходные, хорошо? А сейчас мне нужно собираться.
Любовь Петровна замирает у плиты, в глазах её мелькает разочарование.
Но Вениамин уже под душем, обдумывая вчерашнее. Почему он так легко поддаётся на манипуляции? И почему мама так боится его отношений?
Когда он выходит из ванной, Любовь Петровна сидит в прихожей с заплаканными глазами.
– Вчера так голова разболелась, думала, не доживу до утра, – тихо говорит она, глядя куда-то в пол. – Думала вызвать скорую, да тебя будить не хотела…
Вениамин закрывает глаза и считает до десяти. Нужно добраться до работы, но оставить мать в таком состоянии выше сил.
– У тебя и сейчас болит? – заботливо спрашивает он.
– Да вроде отпустило, – Любовь Петровна слабо улыбается. – Но знаешь, сынок, возраст уже не тот. Вдруг что случится, а я одна…
– Давай вызовем врача? – предлагает Вениамин, присаживаясь рядом.
– Да ну их, врачей! Только нервы мотают. А вот если бы ты сегодня дома побыл…
Вениамин смотрит на часы. До работы – минут двадцать, на дорогу – минимум полчаса.
– Ладно, – сдаётся он. – Позвоню начальнику.
Вечером того же дня, когда Любовь Петровна, как по волшебству избавившись от головной боли, увлечённо смотрит сериал, зазвонит дверной звонок.
– Ты кого-то ждёшь? – удивлённо спрашивает мать.
– Нет, – пожимает плечами Вениамин и идёт открывать.
На пороге стоит Маша с тортиком в руках.
– Привет, я решила проведать больного, – улыбается она. – Можно?
Вениамин растерянно оглядывается.
– Да, конечно, – он расступается, пропуская девушку.
– Ой, а вы, должно быть, мама Вени! – радостно произносит Маша, увидев Любовь Петровну у двери гостиной. – А я Мария. Рада наконец с вами познакомиться!
Любовь Петровна смерила её холодным взглядом.
– Взаимно, – сухо отвечает она. – Только вот сын мой действительно приболел. Ему покой нужен, а не посиделки.
– Мама! – возмущённо говорит Вениамин. – Я совершенно здоров!
– Не скромничай, сынок, – Любовь Петровна сладко улыбается. – Утром еле поднялся. Если бы не моя забота, лежал бы сейчас с температурой под сорок.
– Правда? – обеспокоенно спрашивает Маша. – Может, мне лучше уйти?
– Нет! – твёрдо говорит Вениамин. – Мама преувеличивает. Проходи, пожалуйста.
Вечер складывается напряжённо. Любовь Петровна упорно закидывает Машу вопросами: где живёт, кто родители, какие планы. И тут же делится жизненной мудростью, намекая на легкомыслие современных девушек.
– А вот в наши времена девушки не бегали за мужчинами, – говорит она, когда Маша рассказывает, как пригласила Вениамина первой. – Приличные девушки ждали, когда их позовут.
– Мама, времена меняются, – вмешивается Вениамин, видя, как Маша смущённо опускает глаза.
– Конечно-конечно, – кивает Любовь Петровна. – Только вот человеческая природа не меняется. Женщины охотятся за мужчинами с хорошим положением, а мужчины хотят… ну, ты понимаешь, – многозначительно смотрит она на сына.
– Ладно, Маш, может, погуляем? – Вениамин встаёт, не вынося этого допроса.
– Куда это вы на ночь глядя? – возмущается Любовь Петровна. – Ты же болен, напомню!
– Мама, хватит! – не выдерживает он. – Я не болен, я просто не пошёл на работу, потому что ты сказала, что тебе плохо! А сейчас мы с Машей пойдём погуляем. И не жди нас раньше одиннадцати.
Любовь Петровна словно окаменевает, а затем её лицо исказится от обиды.
– Вот оно, значит, как, – тихо говорит она. – Первая попавшаяся девка поманила, и ты готов мать больную бросить…
– Извините, – Маша встаёт. – Мне, пожалуй, пора.
– Нет, Маш, останься, – в последний раз мягко просят Вениамин.
– Я лучше уйду, – Маша отводит взгляд. – Позвонишь, когда… освободишься.
Когда дверь закрывается, наступает тяжёлая тишина.
– Доволен? – спрашивает Вениамин, глядя в глаза матери. – Ты снова всё испортила.
– Я испортила? – восклицает Любовь Петровна. – Да я тебя защищаю от ошибок! Она же тебе не подходит! Эгоистка! Даже не спросила, чем ты болен!
– Потому что я не болен! – кричит Вениамин. – Я никогда не был! Это твои выдумки, чтобы манипулировать мной!
Мать замирает, глядя на него широко открытыми глазами.
– Как ты смеешь… – начинает она, но Вениамин перебивает:
– Нет, мама, это ты как смеешь? Мне тридцать лет, а ты до сих пор контролируешь каждый шаг. Ты выдумываешь болезни, чтобы не ходить на работу. Ты прогоняешь моих девушек, потому что боишься остаться одна. Но знаешь что? Я всё равно уйду. И чем сильнее ты давишь, тем быстрее это случится!
Любовь Петровна медленно опускается на диван, прижав руку к груди.
– Сердце… – прошептывает она. – Мне плохо…
По привычке Вениамин бросается к ней.
– Мама, что? Вызвать скорую?
Но в следующую секунду он замер. Это тот же трюк. Всегда один и тот же.
– Нет, – твёрдо говорит он, выпрямляясь. – Больше не сработает. Я ухожу.
– Куда? – прощебечёт Любовь Петровна. – В такой час? К этой своей программистке?
– Не знаю, – честно отвечает он. – Может. А может, в гостиницу. Мне нужно подумать.
– Я поняла, – вдруг спокойно говорит она. – Ты выбрал её вместо матери.
– Это не выбор между вами, мама, – устало произносит он. – Это выбор между здоровыми отношениями и токсичной зависимостью. И я его делаю сейчас.
Он собирает вещи и направляется к выходу. Мать не пытается остановить – сидит неподвижно, словно восковая фигура.
– Я позвоню завтра, – говорит он, приоткрыв дверь.
Он не знает, куда идёт, но с каждым шагом чувствует, как плечи распрямляются, а дыхание становится легче.
На улице моросит дождик, Вениамин поднимает воротник. Телефон вибрирует. Сообщение от Маши: «Ты в порядке?»
Он улыбается, набирает её номер.
– Привет, – говорит он, когда она отвечает. – Извини за сегодняшнее. Можно я приеду?
– Конечно, – слышит он её голос. – Чай уже ждёт.
Спустя три дня Вениамин возвращается, чтобы забрать оставшиеся вещи. Ожидает скандал, но Людмила Ивановна встречает его спокойно.
– Проходи, – говорит она, распахивая дверь. – Я как раз обед приготовила.
Квартира выглядит неожиданно уютной. Шторы, которые всегда были задернуты, пускают свет. В вазе – свежие цветы.
– Ты изменилась, – замечает Вениамин, входя на кухню.
– Нет, сынок, – покачивает головой она. – Просто поняла кое-что.
Она ставит перед ним тарелку с супом, садится напротив.
– Вчера Таисия Макаровна зашла. Рассказывала про сына своего. Он в Канаде пятнадцать лет. Звонит раз в полгода, если не забудет.
– Мама, я не собираюсь уезжать, – мягко говорит он. – Просто хочу жить своей жизнью.
– Я знаю, – протягивает она руку, сжимает его ладонь. – Поэтому решила: поеду к сестре в деревню на месяц. Воздух там свежий. А ты живи с Машей. Познакомитесь поближе.
– Ты серьёзно? – не верит Вениамин.
– Вполне, – кивает она. – Только при одном условии.
– Каком?
– В гости будете, – улыбается. – Хотя бы раз в месяц. И Машу привези. Хотела её как следует разглядеть.
На следующий день он помогает собирать вещи. Мать впервые за годы видна воодушевлённой, строит планы, вспоминает зимние заготовки тёти Вали.
– А знаешь, сынок, – говорит она, складывая платья, – у Вали соседка хорошая, Нина Ивановна. Внук её твоего возраста. Может, познакомлю вас…
– Мама! – возмущённо парирует он.
– Да шучу, – смеются оба, и в смехе уже нет фальши.
