**Дневник. Осколки прошлого: драма в тени Уфы**
В старом доме на окраине Уфы, где ветер выл в щелях оконных рам, Валентина сидела на чердаке среди коробок, покрытых слоем пыли. Руки её дрожали, когда она разбирала вещи покойного мужа, Артёма. Прошло уже полгода с его смерти, но боль не утихала. Она была как призрак, бродящий по пустым комнатам, где каждый угол напоминал о нём. Сегодня она решила разобрать его вещи, надеясь, что это поможет отпустить прошлое. Но судьба распорядилась иначе.
Валентина аккуратно складывала вещи Артёма в коробки, а личные вещи откладывала в старую потрёпанную сумку. Неожиданно из его записной книжки выпал пожелтевший конверт. Она нахмурилась, взяла его в руки — на конверте твёрдым почерком Артёма было написано её имя. Сердце застучало сильнее. Дрожащими пальцами она вскрыла конверт, развернула листок и начала читать. Слова пронзили её, как удар кинжалом, и она застыла, не веря глазам.
— Не может быть… — прошептала она, сжимая письмо так, что оно смялось в её ладонях. Слёзы жгли, а мир вокруг рушился.
Артём был для Валентиной всем. Они прожили вместе тридцать лет, и их любовь, вопреки словам о том, что с годами она угасает, оставалась такой же сильной. Он был её другом, опорой, смыслом жизни. Его внезапная смерть разорвала её сердце, оставив пустоту. Их дача под Уфой была их убежищем, местом, где они скрывались от мира вдвоём. После его ухода Валентина не могла заставить себя туда вернуться — слишком больно было видеть стены, пропитанные их воспоминаниями.
Но время шло, и она собралась с духом. Чёрдак, заваленный старыми вещами, стал её испытанием. Она не ожидала, что среди них найдёт письмо, которое перевернёт всё. В нём Артём признавался, что у него была другая женщина и ребёнок. Ребёнок, о котором Валентина даже не подозревала.
У них с Артёмом не было детей. Ещё в молодости Валентина перенесла операцию, лишившую её возможности стать матерью. Она винила себя, но Артём всегда успокаивал её, говоря, что принимает её такой, какая она есть. Она смирилась, хоть каждый раз, видя матерей с детьми, чувствовала укол в сердце. Но мысль, что Артём мог искать утешения на стороне, чтобы стать отцом, невыносимо ранила.
В письме он умолял о прощении, называл себя слабаком, не сумевшим справиться с желанием иметь ребёнка. Каждое слово резало Валентину как нож. Она сидела на холодном полу, слёзы падали на старые доски. Боль утраты вернулась, но теперь к ней примешивалась ярость. Она должна была узнать правду. Должна была встретиться с той женщиной, понять, как та посмела разрушить её жизнь.
Собрав волю, Валентина назначила встречу в тихом кафе в центре Уфы. Войдя, она сразу узнала её — Галину. Та сидела за столиком, нервно мну салфетку. Рядом, уткнувшись в раскраску, сидел мальчик лет шести. Кровь ударила в виски.
— Ты знаешь, зачем я здесь, — начала Валентина, сжимая чашку кофе до побеления пальцев. — Хочу понять.
Галина подняла глаза, полные страха. Она выглядела уставшей, с глубокими морщинами у губ.
— Это его сын? — прошептала Валентина.
Та кивнула, и вдруг лицо её исказилось от боли.
— Что с тобой? — встревожилась Валентина.
— Ничего, — махнула рукой Галина. — Давай поговорим.
Они работали вместе. Артём был добр, жалел, что у них с Валентиной не было детей. Однажды после работы они зашли в кафе, разговорились о детях, и всё закрутилось…
— Он любил только тебя, — прошептала Галина. — Когда родился Миша, он сказал, что будет помогать, но никогда не оставит тебя. Боялся, что ты сочтёшь его предателем.
Валентина молчала. Сердце разрывалось между болью и странным облегчением — Артём не ушёл. Но это не заглушало обиды. Она взглянула на мальчика — в его глазах был Артём.
Внезапно Галина задрожала, схватилась за стол. Миша вскрикнул:
— Мама!
Люди забеспокоились, вызвали скорую. В больнице врачи сказали страшное — у Галины был рак, и жить ей оставалось считаные месяцы.
— Зачем молчала? — спросила Валентина в палате.
— А зачем? — слабо улыбнулась та. — Мы чужие.
— А Миша?
— Родных нет. Лишь тётка в Самаре, но мы не общаемся.
Валентина посмотрела на мальчика, и сердце дрогнуло.
— Пока ты в больнице, он будет у меня. Обещаю.
Дома Миша оказался тихим, послушным. Увидев фото Артёма, оживился:
— Папа учил меня на лыжах кататься!
Валентина улыбалась сквозь слёзы.
Через месяц Галина умерла. Перед смертью успели оформить опекунство.
— Обещай, не бросишь его, — прошептала она.
— Обещаю, — твёрдо ответила Валентина.
Миша стал её светом. Она растила его, рассказывала об отце, не скрывала правды о матери. Он знал — у него были двое, кто его любил, и женщина, которая, несмотря на боль, стала ему семьёй.
