Деревенская свекровь въехала к нам — и едва не развалила нашу семью
Моя знакомая, женщина с острым умом и железным характером по имени Лидия, рассказала мне историю, которая могла бы случиться с любой замужней женщиной. Особенно с той, кому не повезло столкнуться с переездом родственников… или, точнее, с их упрямым желанием поселиться поближе.
Лида с мужем Дмитрием годами выстраивали свою жизнь кирпичик за кирпичиком. Жили в Перми, ютились в съёмной хрущёвке, отказывали себе во всём и копили — не на отдых, не на машину, а на главное: на свою квартиру. Каждая копейка уходила в ипотеку. Двадцать лет выплат по графику. Но они совершили чудо — закрыли кредит за пять. Без отпусков, без выходных, без лишних трат.
И вот — заветные бумаги наконец в руках. Свидетельство о собственности, квитанция о последнем платеже, и камень с души. Они с Димой мечтали впервые за много лет куда-нибудь сорваться. Просто взять и уехать вдвоём. В Карелию, на Байкал — не важно. Главное — подальше от быта, забот и, как выяснилось, родни.
Свекровь Лиды, Галина Петровна, жила в деревне под Кунгуром. Женщина в годах, но бойкая, с тягой к театру и склонностью к жалобам. Пока шла ипотека, она помогала — не щедро, но как могла: привозила банку солёных огурцов, переводила пару раз по пять тысяч на карту Димы, подарила микроволновку. Для Лиды, у которой не осталось своих родителей, свекровь стала чем-то вроде строгой, но родной бабушки. Она её уважала, благодарила, звонила по праздникам.
Но всё перевернулось, когда Галина Петровна приехала «в гости» в новую квартиру. Сначала на пару дней. Потом — на недельку. Потом — безвозвратно.
Каждое утро начиналось с одних и тех же слов:
— Ох, детки, как же тяжело одной в деревне. И вода из колонки, и соседи все как чужие, а тут — тепло, светло, родные рядом…
Лида сначала кивала с сочувствием. Потом — сжав зубы. А потом у неё заныло сердце:
«Неужели она собирается тут остаться?»
Догадки подтвердились. Свекровь потихоньку расставляла свои вещи, «нечаянно» привезла постельное бельё, присмотрела уголок для икон.
— Можно я тут лампочку себе повешу?
— А если я в шкафчик свои вещи сложу, вам не жалко?
Лида мягко намекала, что им нужно личное пространство, что молодая семья должна жить отдельно. Дима её поддерживал. Он тоже не хотел снова чувствовать себя как в коммуналке. Но Галина Петровна не слышала. Или делала вид. А потом начала давить в открытую:
— Раз вы на ноги встали, помогите старухе. Продадим мой дом, купим мне квартирку поближе. Я же мать! Вы же обещали!
Никто ничего не обещал. Но совесть заела. В итоге — продали её дом. Взяли ещё одну ипотеку и купили ей скромную «однушку» на окраине. На себя. По доброй воле.
Теперь Лида с горькой усмешкой говорит:
— Помогать родне — дело благое. Но когда помощь превращается в вечный ремонт, прописку и ключи — пора включать голову.
Они снова в долгах. От путешествий пришлось отказаться. Свекровь теперь звонит каждый день: то труба течёт, то соседи громко топают, то требует внуков (которых пока нет). Лида в отчаянии. Их хрупкое семейное счастье, казалось бы, в собственных стенах, снова дало трещину.
А как бы вы поступили на месте Лиды? Пустили бы пожилую родственницу под крышу, зная, чем это закончится? Или поставили бы чёткие границы и сохранили покой в доме?
