Мы с Димой вместе уже семь лет. За это время у нас так и не появилось своих детей — не сложилось. Были и попытки, и слёзы, и надежды, и врачи, но пока — ничего. Зато у Димы есть двое сыновей от первого брака. Старшему, Саше, пятнадцать, младшему, Вове, — десять.

С самого начала наших отношений над нами висел один неозвученный вопрос: он — отец, а я… кто? Мачеха? Приёмная мать? Просто тётка, которая живёт с их папой?

На третьем месяце отношений мы с Димой впервые серьёзно поссорились. Тогда он сказал:
— Мне кажется, ты не принимаешь моих детей. Даже не пытаешься их полюбить.

Я резко ответила:
— А с чего я должна любить чужих детей? Я их не рожала. Не пеленала. Не недосыпала ночами. Не слышала их первого «мама». У меня нет к ним этого звериного материнского чувства. Это не жестокость. Это правда.

Многие осудят. Скажут, что я бесчувственная, чёрствая. Но я не бью их, не ору, не выгоняю. Я забочусь. Помогаю с уроками. Готовлю, стираю, поддерживаю. Да, я к ним привязалась. Очень. Особенно к Вове — он тянется ко мне, советуется, сам обнимается. Он знает, что я не его мама. Но ему со мной не страшно.

А любовь… Она ведь вырастает не только из родов. Но именно роды, первые бессонные ночи, когда ты учишься быть матерью вместе с ребёнком — это фундамент. Это связь. А у меня её нет. Не будет. Я могу быть другом. Поддержкой. Но не матерью. И не стану притворяться.

Когда кто-то говорит, что «чужих детей не бывает», хочется спросить:
— А вы сами растили ребёнка, у которого есть другая мать? Который зовёт мамой не вас? А вы должны быть на вторых ролях, но при этом — отдавать всё, не ждя ничего взамен?

Это тяжело. Иногда до слёз. Бывает, лежу ночью и думаю: вдруг завтра Вова скажет, что ненавидит меня? Что я здесь лишняя? И сердце сжимается. Потому что я не каменная. Я хочу быть нужной. Пусть не матерью, но близким человеком.

Мы с мужем всё обговорили ещё в начале. Без иллюзий. Я сразу сказала:
— Я не полюблю их, как мать. Но приму, как человек. И сделаю всё, чтобы им со мной было спокойно.

С тех пор ссор не было. Он не требовал «материнства», я не корчила из себя «идеальную мамочку». Зато в нашем доме — правда. И в этой правде родилась крепкая, необычная связь.

Знаешь, что самое удивительное? Недавно Вова нарисовал в школе картину. Там был дом, папа, он сам… и я.
Подпись:
«Это моя семья. А это Таня. Она не моя мама, но она добрая. Я её люблю».

Я плакала. Не потому что он не назвал меня «мама». А потому что назвал «добрая». Это больше, чем титул. Это доверие.

Иногда думаю: может, если бы у нас с Димой родился общий ребёнок, я бы поняла, что значит «кровная» любовь. Но пока её нет — я просто живу, расту рядом с этими мальчишками. И пусть я не мать — я здесь. А это, порою, важнее громких слов.