Ты в своём уме? прошипел он, делая ещё один шаг вперёд, вторгаясь в её личное пространство.
Почему ты не пустила мою сестру?
Сергей не вошёл в квартиру он ворвался, принеся с лестничной клетки порыв холодного осеннего воздуха и запах своего раздражения.
Ключ в замке повернулся резко, с силой, дверь ударилась о стену, и он замер на пороге, не снимая мокрого от дождя пальто.
Его лицо, обычно добродушное и слегка ленивое, было искажено гневом, который он даже не пытался скрыть.
В кухне, на небольшом диванчике у окна, сидела Анна. Она читала.
Свет от торшера падал на её волосы и страницы толстой книги в твёрдом переплёте. Она не вздрогнула от шума, не подняла головы. Только палец, лежавший на строке, замер.
Она дождалась, пока муж повторит свой вопрос, на этот раз громче, с нотками плохо сдерживаемой ярости.
Анна, я с тобой разговариваю! Оля мне звонила, чуть не плача. Они с мужем в обеденный перерыв специально к нам заехали, голодные, а ты дверь не открыла! Что я должен был сказать? Что моя жена решила показать характер?
Только тогда Анна медленно, словно нехотя, оторвалась от чтения. Она не закрыла книгу, а аккуратно вложила в неё тонкую закладку и положила на диван рядом с собой.
Анна подняла на него глаза. Взгляд у неё был ясный, холодный, как зимнее небо. В нём не было ни страха, ни вины, ни жалости. Только спокойная, тяжёлая усталость.
Я слышала звонок, ровным голосом произнесла она. И видела в глазок, кто пришёл. Поэтому и не открыла.
Сергей не ожидал такого ответа. Он, вероятно, готовился к оправданиям, к отговоркам про головную боль или к тому, что она просто не слышала.
Прямое признание выбило его из колеи. Он сделал несколько шагов к кухне, его ботинки оставляли на чистом полу грязные следы.
То есть ты это специально сделала? он понизил голос, и от этого он стал только злее. Ты видела, что это моя сестра, и намеренно оставила её стоять за дверью? Что это за фокусы, Анна? Они привыкли у нас обедать!
Последнюю фразу он произнёс так, будто ссылался на нерушимый закон вселенной. На традицию, высеченную в камне.
_Привыкли_. Это слово повисло в воздухе, пропитанное его праведным гневом и её молчаливым неприятием.
Для него это было нормой его сестра и её муж, работающие неподалёку, каждый день приходили к ним на обед.
Это было удобно, экономно для них и, как он считал, вполне нормально. Он никогда не задумывался, откуда берётся еда, кто её готовит и убирает всё после. Она просто была. Как солнце, которое встаёт.
Анна молча встала с дивана. Она была ниже Сергея, стройнее, но в этот момент казалось, что именно она заполняет собой всё пространство кухни.
Она подошла к столешнице и оперлась на её холодный край. Она смотрела прямо на мужа, на его покрасневшее лицо, на капли дождя в его тёмных волосах.
Привыкли? наконец повторила она его слово.
Оно прозвучало тихо, но ударило, как хлыст. В её голосе не было эмоций, только голая констатация факта.
Она немного наклонила голову набок, будто разглядывала его, как незнакомый предмет.
Пора отвыкать.
Сергей на миг замер, его мозг отказывался обрабатывать услышанное. Это был прямой бунт.
Нарушение негласного договора, на котором, как он считал, держался их брак и его душевный комфорт.
Изначальный гнев, вызванный жалобой сестры, сменился чем-то более глубоким и личным ощущением, что на его территорию, на его правила посягнули самым наглым образом.
Ты в своём уме? прошипел он, делая ещё один шаг вперёд, вторгаясь в её личное пространство. Какое ты имеешь право решать, кому приходить в мой дом?
Это моя сестра! Моя родная кровь! Они приходят не к тебе, они приходят ко мне! А ты, как моя жена, обязана быть гостеприимной. Это твой долг!
Он говорил громко, заполняя кухню своим возмущением. Каждое слово было обвинением. Он не спрашивал, а утверждал.
Рисовал картину мира, где были чёткие роли: он глава семьи, кормилец; она хранительница очага, обеспечивающая уют и горячий ужин для него и его близких.
И сейчас эта картина трещала по швам.
Ты стала жадной, Анна! Жадной эгоисткой! Тебе жалко тарелки супа для моих родных? Ты хоть представляешь, как это выглядит со стороны?
Они же смеяться над нами будут! Скажут, Сергей под каблуком, что жена ему диктует, с кем общаться!
Анна слушала эту тираду, не меняя выражения лица. Она не опускала взгляд, не пыталась вставить слово. Она просто смотрела на него, и в её спокойствии было что-то пугающее.
Она дала ему выговориться, выплеснуть всю злость, которая в нём накопилась за короткий телефонный разговор с Олей.
Когда он наконец замолчал, тяжело дыша, она не ответила на его обвинения. Вместо этого она сделала то, чего он меньше всего ожидал.
Она молча обошла мужа, подошла к кухонному ящику и достала оттуда дешёвый калькулятор, которым обычно пользовалась для подсчёта коммунальных платежей. Потом взяла блокнот и шариковую ручку.
Сергей смотрел на её действия с недоумением. Он ждал слёз, криков, споров чего угодно, но не этой холодной, деловой суеты.
Анна села за стол, положила перед собой блокнот и включила калькулятор. Сухой щелчок кнопок прозвучал в тишине кухни оглушительно громко.
Давай посчитаем, её голос был абсолютно ровным, как у диктора, зачитывающего биржевые сводки. Начнём с продуктов.
Мясо, овощи, крупы, хлеб, масло. Чтобы накормить обедом четырёх взрослых людей, нужно она быстро нажала кнопки, её пальцы летали над калькулятором. В среднем, учитывая нынешние цены, это примерно триста рублей на день.
Только на обед. Умножаем на двадцать рабочих дней. Шесть тысяч. Это только продукты, которые покупаются на деньги из нашего общего бюджета.
Сергей замер, наблюдая за ней. Он не понимал, к чему ведёт это представление, но чувствовал, как по спине пробегает холодок.
Теперь моя очередь,
