МОЁ, МОЁ, ТОЛЬКО МОЁ
Звонит со школы.
Мам, я уже всё. Еду.
Дорога домой минут тридцать. Проходит полтора часа. Набираю номер.
Алё!
На фоне грохот, мат, ор.
Ты где?!
Скоро буду, жди.
И бац, трубку бросил.
Перезваниваю. «Абонент временно недоступен».
Мамочки, за сколько секунд вы успеваете дойти до состояния, когда ком в горле, а руки трясутся?
Мне хватает десяти. Ну, может, двенадцати.
А дальше фантазия рисует уже полный апокалипсис: подрался, на него напали, ограбили, случилось что-то жуткое. Непоправимое.
Одеваюсь. Бегу. Куда? По маршруту автобуса. Обыскать все подъезды рядом! Позвонить классной? Нет, сначала в полицию. Хотя нет дяде Коле, следователю с Петровки, чтобы пеленговали телефон. Интересно, пеленгуют ли выключенные аппараты?
Метнулась к одному подъезду, потом к другому. Набираю снова. И снова. «Абонент временно недоступен».
Проходит ещё двадцать минут адского ожидания.
Натягиваю джинсы. Кофту. Хватаю паспорт, ключи. Ношусь по квартире в поисках телефона. Переворачиваю всё вверх дном. Телефон будто сквозь землю провалился. Срываю покрывало с кровати. Что-то мешает копаться в белье. Ах да, это же телефон. Ах да, я всё это время держу его в руке.
Срываю пальто с вешалки. Не плакать. Только не плакать. Господи, да я же утром орала на него за неубранную кровать! Ну и что с той кровати?! НУ И ЧТО, ДУРА?! Никогда больше не буду ругаться. Сыночек, сыночек
Тренькает домофон.
Да?!
Десантно-штурмовая бригада прибыла!
Ты где был???
Мам, открой, тут народ ждёт, сдаётся «десантник».
Скидываю пальто. Иду открывать.
Убью мысленно клянусь себе.
Из лифта выходит двухметровый дылда. Рюкзак за спиной будто кирпичный завод. Карман куртки подозрительно оттопырен.
Ты где был?! выдыхаю, как дракон.
Мам, я на доп по истории остался.
А предупредить?
Ну, всё спонтанно вышло. Не успел. А потом звонок прозвенел.
Смску слать не догадался? Чтобы я не с ума сходила?!
Мам, ты ж знаешь на уроках телефоны запрещены!
Ты звонил, а там матом орали!
А, это алкаши на остановке поругались. Хотел сказать, но батарея села.
Стою, хватая ртом воздух.
Это тебе, достаёт из кармана «Эскимо». И ухмыляется во весь рот.
Улыбка моя. И моего отца.
Три года назад, когда деньги были туго, уходил гулять с друзьями, брал сто рублей. Возвращался с шоколадкой. Не знаю, как умудрялся. Но всегда с шоколадкой. И на пороге:
Мам, это тебе.
Это мне. Моё. Только моё.
Это на всю жизнь. На всю эту безумную, светлую, счастливую материнскую жизнь.
Вот только научиться бы не накручивать себя раньше времени
