Было время, когда над маленьким Ваней сгустились тучи. Ему едва исполнилось три, когда отец, хлопнув дверью, ушёл навсегда, оставив сына и растерянную женщину, будто застывшую перед пустотой. Вскоре мать, Елизавета Степановна, решила уехать в Германию — «на заработки», говорила она себе. «Ради Ванюши», — повторяла, собирая вещи. Но чем дольше длилась разлука, тем больше стыла любовь. Вместо материнских объятий мальчик знал лишь заботливые руки бабушки — Агафьи Кузьминичны.
Именно она учила его складывать буквы в слова, заучивать с ним стихи к утренникам в детсаду, крепко держала за руку, ведя в первый класс. Она гладила его школьную рубашку, шептала ободряющие слова, когда он тосковал. А тосковал он часто. Мать была где-то там, за границей, присылая редкие посылки и переводы в рублях, но сама являлась на пару дней, словно случайная прохожая, спешащая дальше.
Ваня верил: если станет очень хорошим — будет послушным, отличником — мать вернётся. Заберёт его с собой. Они будут жить вместе, как в настоящих семьях из добрых сказок. Он верил в это всей душой.
Но у Елизаветы жизнь сложилась иначе. В чужой стране она встретила мужчину, построила с ним новую жизнь, где не нашлось места сыну из прошлого. Игрушки, деньги — всё это меркло перед её отсутствием.
Ваня вырос. Окончил школу с золотой медалью. Поступил в Московский университет. Потом устроился в солидную фирму. Командировки, успешные сделки — жизнь шла так, как он зарекся ещё в детстве: своих детей он никогда не оставит. Он создаст для них настоящий дом.
К тридцати годам Ваня объездил пол-Европы. В Берлине он познакомился с Ольгой — русской, как и он. Это было как удар молнии. Они стали жить вместе, а когда та сообщила о беременности, Ваня твёрдо решил: пора возвращаться. Они расписались, купили квартиру в Москве. Вскоре родился их сын — Тимофей.
Ваня мечтал о большой семье: трое детей, шумный дом. Но Ольга думала иначе — молодая, она жаждала лёгкости, свободы. Работы у Вани было много: разъезды, переговоры. Деньги водились, быт был обустроен, но времени на семью катастрофически не хватало. Они ездили в отпуск, он заваливал Тимошу игрушками, но стену между ним и женой чувствовал всё острее.
И однажды всё рухнуло.
Он вернулся из длительной командировки — три месяца в Японии затянулись. Квартира встретила его странной тишиной. Лишь няня возилась с Тимофеем. На вопрос о жене та смущённо пробормотала:
— На йогу ушла…
Но Ваня понял: что-то не так. Отпустив няню, он стал разбирать подарки. Мальчик радостно щебетал, разглядывая новые машинки. И вдруг, взяв одну, сказал:
— У меня такая же есть. Дядя Сергей подарил…
Сердце Вани сжалось.
Когда Ольга вернулась, скрывать было бессмысленно. Признание вырвалось у неё резко, словно гнойник: год назад она сошлась с другим. И не собиралась прекращать.
— Ты вечно в отъездах, а мне нужно было, чтобы кто-то был рядом, — оправдывалась она.
Ваня слушал молча. Потом холодно произнёс:
— Ты решила. Мы разводимся. Сын останется со мной. Квартира — моя. Ищи своё «рядом» в другом месте.
Развод прошёл быстро. Ольга умоляла оставить ей жильё — «ради Тимоши». Но Ваня был непреклонен:
— Я не намерен кормить тебя и твоего любовника.
Прошло несколько недель. Возвращаясь с работы, Ваня увидел Ольгу у подъезда. Рядом стоял Тимофей с рюкзачком.
— Возьми его на время. Мы с Сергеем переезжаем. Как устроимся — заберу.
Она даже не посмотрела в глаза. Ваня всё понял: очередной «рядом» не захотел чужого ребёнка.
С тех пор Тимофей жил с отцом. Сначала спрашивал про маму. Потом перестал. Ольга не звонила, не писала. Ваня, преданный и в детстве, и теперь, дал себе слово: больше не женится. Его семья — он и сын.
Годы прошли. Тимофей вырос — умный, крепкий, добрый. И однажды в дверь постучали.
На пороге стояла женщина. Постаревшая, с потухшим взглядом.
— Еле нашла… Я… пришла к сыну. Я знаю, была плохой матерью, — прошептала она.
Тимофей вопросительно посмотрел на отца. Ваня кивнул:
— Да, это твоя мать.
Тимофей долго смотрел на неё. Потом резко отвернулся:
— У меня нет матери.
И ушёл прочь.
Ваня холодно взглянул на бывшую жену.
— Ты всё услышала. Больше не приходи.
Он пошёл за сыном, оставив в прошлом тех, кто их предал. И с каждым шагом чувствовал: наконец-то они свободны.
