Дорогой дневник,
Сидя здесь, в доме престарелых, вяжу носки и перебираю воспоминания, будто старые фотографии. Душа не на месте, и хочется рассказать историю, которую мне когда-то поведала моя соседка, Антонина Петровна. Про её сына Виктора и ту беду, что он на свою голову принёс.
Виктор был золотой парень — работящий, как муравей, руки золотые, сердце доброе. Всегда матери помогал: то дрова нарубит, то полку прибьёт. Но вот однажды привёл домой девушку — Лизу. Красавица — ресницы, будто веер, ногти — длиннее моих спиц, губы алые, как маки. Только глаза холодные, будто у рыбы на прилавке. Антонина мне шептала:
— Наталья Ивановна, беда будет. Эта куколка только о развлечениях думает, а в голове — пусто, как в банке после варенья.
И не ошиблась. В первый же день Лиза бросила грязную тарелку в раковину, а на замечание Антонины ответила:
— Не хочу руки пачкать.
Свекровь спокойно, но твёрдо сказала:
— Я за тобой мыть не буду. У нас каждый за собой убирает.
Лиза надулась, прополоскала тарелку кое-как, а жир так и остался. Антонина только глаза закатила, но промолчала. А вечером спросила у Виктора:
— Сынок, ты правда хочешь на ней жениться?
А он, глупыш, глаза горят:
— Люблю, мама! Женюсь!
Как говорится, любовь зла — полюбишь и козла. Вот и Виктор ослеп от её красоты. Через два месяца сыграли свадьбу. Антонина сердцем чуяла беду, но что поделаешь? Отдала им ключи от бабушкиной квартиры, чтобы жили отдельно. Думала, может, Лиза одумается, когда своё жильё появится.
Прошло время, Антонина приехала в гости, а там — хоть святых выноси! Пыль по углам, носки под диваном, гора грязной посуды. Лиза сидит, ногти подпиливает, в телефоне копается.
— Я себя ищу, — говорит, будто это всё объясняет.
А Виктор — глаза красные, измученный, уже третий кредит взял. Лиза машину захотела, не простую, а блестящую, как её ногти. Антонина спросила:
— А кто за неё платить будет?
Лиза нос задрала:
— Не ваше дело. Муж должен обеспечивать, а я — быть красивой.
Антонина только зубы сжала. Как говорится, птицу видно по полёту, а женщину — по делам. Дала себе слово: больше ни копейки Виктору не давать, пусть сам выкручивается.
Через месяц сын прибежал, глаза испуганные:
— Мама, возьми кредит на себя, Лиза машину требует, а я не тяну.
Антонина посмотрела на него, как на ребёнка:
— Нет, сынок. Обещал ей золотые горы — сам и расхлёбывай.
Вернулся Виктор домой, сказал Лизе, что машины не будет. Ох, что началось! Она как закричит, будто её режут. Слова такие бросала, что уши вяли. Довела его до того, что Виктор не выдержал — выгнал её. Потом и развод оформил. Лиза ещё грозилась в суд подать, но куда там — сама виновата, ничего не получила.
Вернулся Виктор к маме. Антонина его не ругала, только борщ налила и сказала:
— Сынок, не та любовь, что в глаза блестит, а та, что в беде не бросит.
Виктор слушал, головой кивал. А через год встретил девушку — Свету. Не красавицу с обложки, а простую, с добрым сердцем. Она с Антониной сразу поладила — вместе борщ варили, огород пололи, смеялись, как подруги. Света машин не требовала, а когда Виктор ей колечко скромное подарил, она так и засияла от счастья.
Антонина потом мне говорила: «Знаешь, Наталья, я уж думала, сын пропадёт с этой Лизой. А он выкарабкался, потому что сердце у него хорошее. А Света — это его судьба».
Прошло ещё немного времени, и Виктор со Светой ребёнка родили — мальчика, Сашку. Антонина внука на руки брала, а в глазах слёзы счастья. Потому что видела: семья настоящая, где любовь не в словах, а в делах. Лиза, говорят, по клубам шляется, красоту свою продаёт, а счастья так и не нашла.
Вот так, дневник. Жизнь — как огород: что посеешь, то и пожнёшь. Виктор ошибся, но нашёл свой путь. А Лиза… что ж, её выбор — блестеть, а не греть. И запомните: лучше дом без позолоты, чем сердце без совести. Выбирайте тех, кто в беде не бросит, а не тех, кто только в зеркале любуется собой. Потому что счастье — в тёплых руках, в тарелке борща, в детском смехе. А всё остальное — прах, который ветер развеет.
