Брат появился с претензиями
Маргарита Степановна как раз поливала герань на подоконнике, когда раздался звонок в дверь. Она поставила лейку, взглянула на часы — половина одиннадцатого, слишком рано даже для соседки Татьяны Петровны, любившей заходить на чай. Подходя к двери, она машинально поправила домашний халат, заглянула в глазок.
На пороге стоял мужчина в поношенной куртке, с потрёпанным чемоданом. Лицо показалось знакомым, но где она его видела, Маргарита Степановна не могла вспомнить.
— Вам кого? — спросила она, не открывая.
— Риточка, это я, Виктор. Твой брат, — голос звучал устало, хрипло.
У неё перехватило дыхание. Виктор? Младший брат, пропавший больше десяти лет назад, не подававший вестей? Тот самый, что бросил их с больной матерью и уехал в неизвестном направлении?
Рука дрогнула, когда она открывала замок.
— Витя? — она всматривалась в обветренное лицо. — Боже, правда ты…
— Привет, сестрёнка. Впустишь или будем на лестнице стоять? — Он попытался улыбнуться, но получилось натянуто.
Маргарита шагнула назад, пропуская его в квартиру. Брат прошёл в прихожую, огляделся, поставил чемодан у стены.
— Ничего не изменилось. Мамины тапочки всё на месте… — кивнул он на полку.
— А чему меняться? Мама всего полгода как умерла, — в голосе Маргариты прозвучала горечь. — Ты же знал, наверное? Или нет?
Виктор опустил глаза.
— Знаю. Соседи написали. Прости, что не приехал на похороны, не смог тогда…
— Не смог? — она прошла на кухню, он последовал за ней. — Пятнадцать лет мать ждала. Каждый день к почтовому ящику подходила, думала — вдруг письмо. А когда ноги отнялись, я за неё ходила. До последнего верила, что ты вернёшься.
— Риточка, я понимаю, ты злишься…
— Злюсь? — она резко обернулась. — Я не злюсь, Витька. Я устала. Устала тянуть всё одной, устала объяснять маме, почему её сын не звонит, не пишет, не приезжает.
Виктор сел за стол, провёл рукой по лицу.
— Чай будешь? — автоматически спросила Маргарита, включая чайник.
— Буду.
Повисло неловкое молчание. Она доставала чашки, нарезала хлеб, а брат молча смотрел в окно.
— Где ты был все эти годы? — наконец спросила она.
— По разным городам. Сначала в Ростов уехал, потом в Анапу перебрался. Работал где придётся. Семья была…
— Была? — она подняла брови.
— Развелись. Жена оказалась… ну, не сложилось. Детей, слава богу, нет.
— Слава богу? — чашка звонко стукнула о стол. — А мама так внуков ждала. Особенно от тебя, всё говорила: «Витенька мальчишками обрадует, будет кому фамилию продолжить».
— Хватит, Маргарита. Что было, то прошло. Время не вернёшь.
— Именно. Но поговорить нам нужно, — она села напротив, сложив руки. — Зачем приехал? После стольких лет молчания?
Виктор покрутил чашку в руках, оттягивая ответ.
— Дела плохи, Риточка. Совсем. Работы нет, жильё не на что снять. Подумал, может, тут перекантуюсь, пока на ноги не встану.
— Тут? — она прищурилась. — В этой квартире?
— Ну да. Она же наша общая, по наследству. Мне тоже доля положена.
Маргарита медленно поставила чашку на блюдце. Вот оно, настоящее. Не раскаяние привело его, не тоска по семье. Жильё понадобилось.
— Витька, ты в курсе, что квартира последние десять лет записана на меня?
— Как так? — он насторожился.
— А вот так. Мама перед смертью переоформила. Сказала: «Кто ухаживал, тому и достанется». Документы у нотариуса заверены.
Виктор откинулся на стуле, лицо стало жёстким.
— Это незаконно. Я имею право на часть наследства.
— По закону? — она усмехнулась. — А по совести? Пятнадцать лет мать тебя не видела. Пятнадцать лет я одна с её болезнями справлялась, лекарства покупала, по врачам возила. По ночам не спала, когда приступы начинались. А ты где был?
— Я не знал, что так плохо…
— Не знал? — её голос сорвался. — Да соседи тебе адрес передавали, телефон! Татьяна Петровна сама говорила, что твоего друга Сашку Ткачёва встретила, просила передать — мама при смерти, приезжай! Ты что, глухой был?
Брат молча вертел ложку.
— Значит, знал, — заключила Маргарита. — ЗнаИ когда он наконец поднял голову, в его глазах стояли слёзы — не из-за квартиры, а из-за осознания, что самое дорогое он потерял безвозвратно.
