Однажды я случайно наткнулась на своего мужа и его любовницу, выбирающих мебель для их «уютного гнездышка»
Забежав в мебельный магазин, я и не подозревала, что раскрою тайну, которую муж скрывал от меня несколько месяцев. Но когда шок утих, я нашла способ отомстить ему так, что он никогда этого не забудет!
В тот день у меня на работе сломался стул. Я сидела, отвечала на письма — и вдруг оказалась на полу под взглядами коллег. Было неловко, но то, что случилось потом, ударило куда больнее, чем падение.
Как старший сотрудник, я могла распоряжаться мелкими расходами фирмы. Обсудив с начальником, моя коллега Ольга предложила подбросить меня в недорогой мебельный магазин на окраине Москвы.
Я решила, что новый стул поднимет мне настроение. Мы шли между рядами кресел, столов и диванов, смеясь над завышенными ценами.
И вдруг я услышала этот голос.
Низкий, спокойный, слегка насмешливый. До боли знакомый.
— Не могу дождаться, когда закончим с этим домом, — говорил он. — Тогда я наконец смогу уйти от неё. Наше уютное гнёздышко будет только для нас двоих.
Я замерла за стойкой с никелевыми лампами. В животе похолодело.
— Она всё ещё думает, что я болен, — продолжал он тем же ласковым тоном, которым говорил мне по вечерам, когда жаловался, что «химия» раздражáет горло. — Я сказал, что лечение слишком тяжёлое, поэтому не могу работать. Она каждый месяц даёт мне деньги на «выздоровление».
Ноги подкосились. Я ухватилась за полку и заглянула в проём между коробками.
Это был Максим! Мой Максим! Муж, с которым мы прожили шесть лет! А рядом, листая каталог образцов, хихикала девушка, вдвое моложе меня, с длинными золотистыми волосами и в босоножках на платформе.
Она закидывала голову назад, смеясь, и прижималась к нему, будто они герои романтической комедии.
Они обсуждали «их уютное семейное гнёздышко».
Я не заплакала. В груди всё сжалось от ледяного ужаса. Пока я перерабатывала, чтобы оплатить его «лечение», готовила, убирала и переживала, он обустраивал новую жизнь с ней!? На МОИ деньги!
Максим говорил, что живёт у матери — якобы так ближе до больницы. Что дома ему «тяжело отдыхать». Я даже платила его «врачу», но теперь поняла: «доктор» был просто номером телефона, с которого он слал поддельные отчёты!
А те красивые справки на фирменных бланках? Фальшивки. Позже я узнала: он скачал шаблоны с форумов для инвалидов и распечатал на бланках с прошлой работы.
Но в тот момент я не закричала. Не бросилась к нему скандалить, как в кино. Публичный скандал был бы слишком лёгким наказанием.
Я просто развернулась и ушла.
С улыбкой сказала Ольге, что плохо себя чувствую, и поехала домой. Она обещала выбрать мне стул и объяснить всё начальнику.
Дома я начала продумывать план.
Вечером Максим неожиданно пришёл — редкий визит со времён его «болезни». Я, как заботливая жена, всегда шла навстречу его просьбам, думая, что нельзя нервировать больного. Я считала это своим долгом, а он думал, что я дура.
Я улыбнулась, поцеловала его в щёку: «Ты сегодня лучше выглядишь».
Он кивнул: «Да. Новые лекарства помогают».
Он не знал, что мне всё известно.
Я с фальшивым смехом рассказала про инцидент со стулом на работе, но не упомянула мебельный магазин и не спросила, где был он.
Нет, истерика была бы слишком мягким наказанием!
Я начала месть.
Пока он храпел, я залезла в его ноутбук. Пароль? Всё тот же — «Барсик123», имя нашего кота. Я нашла чертежи двухкомнатной квартиры в Бутово и чеки на имя Алины. В файле «Бюджет гнёздышка» значились мои переводы в графе «лечение».
Так я узнала адрес.
Проникнуть внутрь оказалось просто. Максим оставил запасной ключ в бардачке — он всегда так делал «на всякий случай». Код от машины я знала — такой же, как у гаража.
План созрел постепенно. Он должен был быть идеальным. Поэтичным. Сокрушительным.
Я напечатала элегантные приглашения на новоселье.
На лицевой стороне красовалось:
«Максим и Алина приглашают вас на торжественное открытие их нового дома, тайно обустраиваемого во время лечения Максима. Отпразднуйте наше чудо!»
Затем началось самое интересное.
Я разослала их всем!
Его начальнику. Коллегам. Друзьям из церкви. Его матери, прозвавшей его «храбрым мальчиком» за стойкость. Даже тем прихожанкам, что носили нам лазанью во время его «химии».
Разведав квартиру заранее, в день «праздника» я приехала с коробками. Уборщики как раз заканчивали. Я дала бригадиру 15 000 рублей, чтобы он пустил меня «подготовить сюрприз». Он не задавал вопросов.
Я знала, что Максим будет здесь — он сказал, что «у мамы», значит, у Алины.
Стены были увешаны их фотографиями! Поцелуи на пляже, ремонт, селфи с ярмарки — Алина в его худи!
Я ничего не снимала.
Вместо этого повесила баннер «С новосельем!» на окно.
Расставила закуски с подписями:
«Клубничные пирожные от Алины», «Мини-киши от Максима», «С любовью от Максима и Алины».
К пяти вечера начали подходить гости.
Первым пришёл его строгий начальник Аркадий Петрович. Он смотрел на меня, как на чудо: «Мы все им гордимся. Ремонтировать квартиру во время химиотерапии — это подвиг!»
Затем явились соседи, родственники, церковные знакомые. Даже его двоюродный брат из Питера приехал.
Я стояла у входа, встречая каждого:
«Как здорово, что вы пришли! Максим будет в восторге!»
К пяти вечера квартира была полна народа. Гости пили вино, рассматривали фото и шептались, удивлённые «выздоровлением» Максима.
Ровно в 17:15 дверь открылась.
Вошел Максим с пакетом из магазина, за ним — Алина с лимонами и газировкой.
Они застыли на пороге!
Воздух наэлектризовало!
Алина вскрикнула!
Максим уронил пакет. Апельсины покатились по полу.
В комнате воцарилась тишина.
Я подошла, каЯ шагнула вперёд, посмотрела Максиму в глаза и сказала: «Теперь все знают, какое ‘чудо’ ты на самом деле совершил».
