— Вались отсюда! — взвизгнула Тамара, швырнув мужу его футболку в лицо. — Терпеть тебя больше не могу!
— Томка, опомнись! — Игорь отступил к двери, мнутую ткань в руках. — Давай без истерик, обсудим по-нормальному.
— Обсудим? — Она развернулась к нему во весь рост, глаза полыхают. — Тридцать лет обсуждаем! Тридцать лет терпела твои кутежи, хамство, равнодушие!
— Какие кутежи? — голос его дрогнул. — Просто с ребятами посидел…
— Проседел! — Она подняла с пола его кроссовок и запустила в него. — До трёх ночи! А я дома, как дура, суп грела!
Игорь увернулся и выскочил в прихожую. Тамара — следом, уже с его курткой в руках.
— Томочка, ну что ты как бешеная? — Он потянулся к её рукам, но она дёрнулась.
— Не трожь! — отбросила его ладони. — Грязными руками не смей!
— Да что случилось-то? Вчера всё было хорошо!
— Хорошо? — Она захохотала резко. — По-твоему, хорошо, когда муж валится в прихожей пьяный в хлам? Когда соседи за дверью хихикают?
— Ну чуть перебрал, бывает…
— Чуть? — вцепилась в воротник его рубашки. — Ты меня во сне Катей звал! «Катюша, родная» — всю ночь мычал!
Игорь побледнел. Она заметила и разжала пальцы.
— Вспомнил? — тихо процедила. — Думал, не услышу?
— Это не то, что ты…
— А что? — скрестила руки. — Случайно имя вырвалось?
— Катя — это… — запнулся.
— Говори! Кто она?
Он молчал, переминаясь. Тамара смотрела и чувствовала, как внутри всё леденеет.
— Из бухгалтерии, да? — прошипела. — Новая, про которую ты болтал?
— Том…
— Молодая? Красивая? — голос её стал тише. — Не то что старая корова?
— Хватит, — шагнул к ней. — Ты знаешь, я тебя люблю.
— Люблю! — снова взорвалась. — Любишь — так почему по чужим бабам шляешься? Любишь — так почему дома тебя не дождаться?
— Я бываю…
— Когда? Когда я уже сплю? Когда всё готово, полы вымыты, бельё постирано?
Она рванула на кухню, он — за ней. На плите стоял остывший борщ, на столе — нетронутый хлеб.
— Вон, — ткнула в кастрюлю. — Вчера варила. Думала, придёшь голодный. А ты где?
— На работе задержался, потом…
— Потом с Катькой своей в «Сказке» сидел!
— Да не было никакой Катьки! — ударил кулаком по столу. — Что ты выдумываешь?
— Не было? — достала из фартука смятый чек. — А это чей номер?
Он взял бумажку. Под цифрами коряво было выведено: «Катя».
— Где взяла?
— В твоих джинсах, когда стирала, — смотрела в упор. — Будешь ещё врать?
Игорь опустил голову. Желваки на скулах заиграли.
— Томка, это не измена…
— А что? — села, положив ладони на стол. — Объясни дуре, что это?
— Мы просто… кофе пили. Она новенькая, никого в Питере не знает…
— Кофе, — повторила. — И телефон дала просто так? Для беседы?
— Ну… сказала, скучно одной…
— Понятно, — кивнула. — Ей скучно. А мне, значит, весело? Мне одной дома ржать?
— Ты же работаешь, у тебя подруги…
— Работаю? — вскочила. — Работаю, варю, стираю, полы мою! А ты что, на курорте?
— Я тоже вкалываю!
— Вкалываешь? — встала вплотную. — Вкалываешь, а потом с юными дурочками в кафешах сидишь?
Он отвел взгляд. Она смотрела на этого облезлого мужика с пивным животом — неужели это её Игорь? Тот самый, в которого влюбилась тридцать лет назад?
— Знаешь что, — тихо сказала. — Вали к своей Катьке. Может, ей по нраву подгулявшие деды.
— Томка, не неси чушь…
— Чушь? — засмеялась. — Чушь несёшь ты! Тридцать лет вместе, а ты по подружкам шныряешь!
— Я никуда не шныряю!
— Не шныряешь? А вчера где был? А в позапрошлую пятницу?
Он молчал. Она пошла в спальню, начала доставать его вещи из шкафа.
— Что делаешь? — он застыл в дверях.
— Собираю твой хлам, — складывала рубашки в рюкзак. — Раз тебе тут не мило, живи где-нибудь ещё.
— Прекрати! Мы же взрослые, можем…
— Обсудить? — повернулась. — Что? Как ты меня уважаешь? Как семью ценишь?
— Я ценю…
— Ценишь? — швырнула в него носками. — Если ценил бы — не изменял бы!
— Я не изменял!
— Не изменял? — достала его пиджак. — А это что? Дружба?
— Мы просто…
— Друзья! — запустила в него кроссовком. — Друзья, которые в «Сказке» за ручку держатся!
Он вздрогнул.
— Откуда знаешь?
— Олька видела, — продолжала складывать вещи. — Говорит, в кафешке у метро сидели, как голубки.
— Это просто… поддержка была…
— Поддержка? — повернулась. — А меня кто поддерживает? Кто мне плечо подставляет?
— Я же…
— Где? — подошла вплотную. — Когда? Утром смываешься, ночью приползаешь! Это называется быть рядом?
Он опустил голову. Она вернулась к шкафу.
— Давай не будем спешить, — он сел на кровать. — Обсудим…
— Обсуждать? — не оборачиваясь. — Что? Что больше не будешь? Что последний раз?
— Да!
— Врёшь, — захлопнула рюкзак. — Снова начнёшь. Потому что иначе не умеешь.
— Том…
— Помнишь, как Сашка родился? — повернулась. — Ты тогда тоже клялся. Говорил, что теперь семья, надо остепениться.
Он молчал.
— Сашке двадцать девять, — продолжила. — Двадцать девять лет «степенился»?
— Я не худший…
— Не худший? — подошла к окну. — А какой? Хороший муж— А какой? — подошла к окну. — Хороший муж? Примерный отец?
— Работаю, деньги приношу…
— Деньги! — достала из комода свадебное фото, где они стояли молодые, влюблённые. — Помнишь, что клялся?
Он взял снимок.
— Что буду лучшим мужем… что беречь буду…
— Вот именно, — перевернула другое фото: сын в коляске, они вместе. — А это когда Сашке годик был.
— Помню…
— Помнишь, как радовался? Как говорил, что теперь у нас настоящая семья?
— Да…
— Да, — кивнула. — А теперь что? Тебе эта семья больше не нужна?
— Нужна…
— Тогда почему ты её губишь?
Он поднял на неё глаза — мокрые, виноватые.
— Я не хочу губить…
— Не хочешь? — села рядом. — Тогда зачем изменяешь?
— Я не… То есть… это не то…
— А что? — сжала его руку. — Игорь, скажи правду.
Помолчал, вздохнул.
— Она… молодая… Смотрит на меня, как на мужчину…
— А я как смотрю?
— Ты… вечно занята… домом… Нам давно не о чём говорить…
— Не было времени? — отпустила его руку. — А сейчас есть?
— Сейчас…
— Поздно, — встала, сунула ему рюкзак. — Забирай своё. Иди к своей Катьке.
— Томка, не надо…
— Не я начала, — открыла дверь. — Ты начал тридцать лет назад.
— Это как?
— Как женился — решил, что я твоя навеки. Что цветы дарить не надо, слова не говорить.
Он задумался.
— Помнишь, когда последний раз говорил, что любишь?
Помрачнел.
— То-то же.
— Давай исправим…
— Поздно, — распахнула дверь шире. — Тридцать лет ждала. Хватит.
Он взял рюкзак, вышел на лестничную клетку.
— А как же дом? Как всё, что вместе строили?
— Дом стоит, — не глядя. — А что строили… Разве это семья, Игорь?
Он замер на пороге.
— Томка, может…
— Всё, — начала закрывать дверь. — Иди. Может, с ней получится то, что у нас не вышло.
— Но я…
— Но ты уже выбрал, — дверь щёлкнула.
Прислонилась к косяку, закрыла глаза. За дверью — шаги, потом тишина.
Прошла в спальню, села на кровать. Комната чужая вдруг. Тридцать лет здесь спали вдвоём, а теперь…
Взяла свадебное фото. Куда делась та любовь? Когда радость стала привычкой, привычка — пустотой?
Положила снимок на тумбочку, легла. Завтра новая жизнь. Без него. Без лжи.
Страшно? Ещё как. В пятьдесят два — всё сначала. Но страшнее — продолжать жить в этом сне.
Закрыла глаза. Впервые за годы — легко.
Свободна.
