Когда я был моложе, думал, что самое сложное в жизни выбрать профессию. Оказалось, это ничто по сравнению с тем, как непросто бывает в смешанной семье.

В этом году моя пятнадцатилетняя дочь Катя переехала жить ко мне и моей жене Ирине. Раньше она жила с матерью, Ольгой, после нашего развода. У нас было совместное опекунство, но основное время Катя проводила с матерью. Недавно у Ольги родился ребёнок от нового мужа, и их маленькая квартира стала тесной. Мы договорились, что Катя поживёт у меня, пока они не найдут жильё побольше.

У Кати здесь своя комната, как и у дочерей Ирины семнадцатилетней Алины и пятнадцатилетней Дианы. Я хотел, чтобы она чувствовала себя как дома. Но правда в том, что влиться в новую семью непросто, а Катя всегда была тихой. Она читала, рисовала в тетрадях, вежливо общалась, но было видно, что она чувствует себя гостьей.

Сначала я думал, что это обычная адаптация. Но пару недель назад заметил, что Катя расстроена. Не явно она просто тихо закрывала дверь, опускала плечи, а глаза были красными, будто от слёз. Она стала ещё тише, если это вообще возможно.

Я спрашивал, что случилось, но она лишь качала головой: «Всё нормально, пап».
Но я знал, что не нормально. Я её отец уже пятнадцать лет и вижу, когда она несёт на плечах весь мир.

Однажды, когда Катя была в школе, я зашёл в её комнату, чтобы убрать вещи. И заметил неладное ящики были перерыты. Катя всегда аккуратно складывала вещи. Духи и косметика, которые ей присылала мать, лежали не на своих местах.

Я не хотел делать поспешных выводов, но на следующий день увидел, как Катя, чуть не плача, закрывает рюкзак, забыв на столе блеск для губ. Тогда у меня появилось тяжёлое подозрение кто-то рылся в её вещах.

Я сделал то, о чём даже не думал раньше: установил в её комнате небольшую камеру. Мне было стыдно, но я должен был знать правду.

Запись разбила мне сердце.
Через пару часов после ухода Кати в школу Ирина и её дочери заходили в её комнату снова и снова. Алина и Диана копались в ящиках, примеряли одежду и косметику. Ирина моя жена брызгалась Катиными духами, смеялась и оставляла флакон полуоткрытым. Они вели себя так, будто у Кати нет права на личное пространство.

Теперь я понимал, почему дочь замкнулась. Она не просто привыкала к новому дому её границы нарушали. Её комната, её убежище, больше не принадлежало ей.

Той же ночью я поехал в строительный магазин. Без разговоров, без собраний. Просто купил замок и установил его на дверь Кати.

Когда она вернулась из школы, то удивлённо посмотрела на меня:
«Пап зачем замок?»

Я присел рядом и сказал: «Потому что это твоё пространство, Катюша. Никто не имеет права заходить сюда без разрешения».

Облегчение на её лице было не передать словами. Впервые за недели плечи расслабились, глаза засветились. Она прошептала: «Спасибо, пап».

Но спокойствие продлилось недолго.

Вечером Ирина заметила замок.
«Что это?» резко спросила она.

«Замок», спокойно ответил я, хотя сердце колотилось.

«Зачем?»

Я сказал правду: знаю, что она с дочерьми заходят в комнату Кати, берут её вещи, и это должно прекратиться.

Её лицо покраснело. «Ты за нами следишь? Ставить замки это безумие! Ты разрушаешь семью! Ты обвиняешь моих девочек в воровстве! Мы же семья. В семьях нет секретов, сёстры делятся всем!»

Я твёрдо стоял на своём. «Делиться одно, грабить чужие вещи другое. Вещи Кати принадлежат только ей. Если Алине или Диане нужны такие же духи или одежда купите. Но не берите у моей дочери».

Ирина холодно ответила: «Ты её выделяешь. Ты выбираешь её вместо нас. Ты ставишь замки в нашем доме. Это тревожный знак».

Я сжал кулаки, но голос был твёрд. «Нет, Ирина. Тревожный знак это когда подростки, да и взрослая женщина, считают нормой рыться в чужих вещах. Катя заслуживает уважения. И я не позволю, чтобы её унижали в её же доме».

Последовала оглушительная тишина.

С той ночи в доме напряжение. Ирина почти не разговаривает со мной, Алина и Диана хлопают дверьми, когда Катя проходит мимо.

Но Катя будто стала легче. Теперь она закрывает дверь на ключ, и её вещи остаются на месте. Она даже начала напевать, когда рисует, звук, которого я так давно не слышал. Однажды утром я увидел, как она оставила ключ на столе рядом с дверью маленький жест, но полный смысла. Она больше не боялась. А я впервые за долгое время почувствовал, что делаю что-то по-настоящему правильное.