Главный приз
Анна Семёновна овдовела в тридцать два, оставшись с двумя детьми: сыном Дмитрием и дочерью Ольгой.
О личной жизни женщина даже не мечтала. Вся её нерастраченная нежность досталась старшему Диме. В этом спокойном, послушном мальчике она видела свою будущую опору.
А Ольга была в отца мечтательная, порывистая, с упрямым блеском в глазах. Девочка не желала подчиняться строгим правилам матери. Их разговоры чаще напоминали перепалки.
Будущее важнее твоих стишков! кричала Анна Семёновна, вырывая из рук дочери исписанную тетрадь.
А что это за будущее? Работать на фабрике, как ты? Еле сводить концы с концами? огрызалась Ольга.
А Дмитрий рос в атмосфере обожания. Его промахи прощали, мелкие успехи возводили в ранг подвигов. Мальчик быстро понял: мать всегда на его стороне. Она готова ради него на всё, главное не огорчать её. Он не был злым. Просто привык брать.
Ольга, измученная холодной войной с матерью, ушла из дома в восемнадцать. Поступила в пединститут, получила место в общаге. Звонила редко, навещала ещё реже, и каждый визит заканчивался ссорой.
А потом исчезла совсем.
Когда соседки спрашивали о дочери, Анна Семёновна хмурилась, отводила взгляд. Дмитрий, если мать заговаривала о сестре, только пожимал плечами: «Ей плохо было дома пусть сама разбирается». Он уже женился, но по-прежнему приходил по воскресеньям, чтобы съесть любимые котлеты, забрать контейнер с едой и взять у матери немного денег «на мелочи».
Прошло пять лет.
Однажды на пороге появилась Ольга. Не одна. За подол её платья цеплялась маленькая девочка с большими глазами. Сама Ольга была худа, как тень, и кашляла так, что казалось вот-вот разорвётся грудь.
Это ещё что? спросила Анна Семёновна ледяным тоном, глядя на ребёнка.
Оказалось, Ольга исчезла не просто так. Скрывала беременность и рождение дочки знала, что мать не обрадуется. Работала на двух работах, жила впроголодь, пока не подкосило здоровье. Врачи не давали надежд. Нужно было кому-то оставить маленькую Анечку
Так круг замкнулся. Ольга вернулась на порог, который когда-то так спешила переступить.
Анна Семёновна приняла их молча. Не из любви, а из чувства долга. «Что скажут люди, если я выгоню больную дочь с ребёнком?» вот что двигало ею.
Они поселились в маленькой комнате. Ольга тихо угасала. А девочка, Аня, как росток сквозь асфальт, пробивалась в окаменевшее сердце бабушки.
Анна Семёновна вдруг поняла: это маленькое существо её не боится. Верит. Любит. Аня приносила свои каракули «рисунки для бабушки», обнимала по утрам и серьёзно утешала, когда та хмурилась. Ночью, если снился кошмар, бежала не к маме, а к бабушке и засыпала в её жёсткой кровати.
Ольга умерла тихо, будто и не жила.
В квартире остались две женщины одна, у которой всё в прошлом, и другая, у которой всё впереди.
И тогда лёд тронулся.
Анна Семёновна, всегда боявшаяся слабости, вдруг обнаружила её в себе. Она учила Аню печь пироги, рассказывала старые семейные истории (конечно, без ссор с матерью), плакала ночами в подушку, понимая, как холодна была с дочерью. Любовь к внучке стала болезненным, запоздалым искуплением.
Дмитрию это не нравилось.
Мам, ты её избалуешь! ворчал он, видя, как мать покупает девочке платье. Скромнее надо, мы не олигархи.
Я на свои покупаю! отрезала Анна Семёновна, и в голосе впервые прозвучала сталь, направленная против сына.
Шли годы. Аня выросла и стала для бабушки самым родным человеком. Дмитрий появлялся всё реже, его визиты стали формальностью. Но он был уверен: мамина трёшка и дача его законная добыча, ведь племянница «чужая».
Анна Семёновна всё видела. Замечала его оценивающий взгляд на квартире. Видела, как после рюмки он намекал на «оформление документов». И её сердце, научившееся любить по-настоящему, сжималось от обиды за него. За того мальчика, который так и не вырос.
Решение пришло тихо. Она не стала писать завещание, которое раскололо бы семью. Поступила мудрее.
Просто отвела внучку в банк и перевела на неё все свои сбережения. Это были не миллионы, а итог всей жизни копейка к копейке, отложенные на чёрный день, который, к счастью, не настал.
Бабуля, зачем? Мне ничего не нужно! отнекивалась Аня.
Молчи, строго сказала Анна Семёновна. Это не тебе. Это мне. Чтобы я знала: у тебя будет свой кусок хлеба. Чтобы ты ни от кого не зависела. Особенно от них.
Она знала: Дмитрий будет давить на племянницу при разделе имущества. И если добьётся своего, Аня благодаря этим деньгам не останется ни с чем.
Дмитрий жил в хрущёвке на окраине. Квартира досталась его жене Ирине. Жили скромно, ремонт так и не сделали. Время здесь словно застыло в девяностых.
Его мечтой была мамина трёшка в центре с высокими потолками, лепниной. Для него это был не просто метраж, а символ справедливости. Награда, которую он заслужил. Ведь он не бросал мать, не огорчал её. Это его право. Его билет в другую жизнь.
Когда нотариус объяснил, что у племянницы такие же права, Дмитрий был в шоке. Он считал себя единственным наследником. Дележ с Аней означал крах мечты. Вместо целой квартиры половина. Дачу дорого не продашь.
Поэтому, когда речь заходила о наследстве, Дмитрий преображался. Его обычная вялость сменялась яростью.
Она не имеет права! орал он, шагая по комнате. Это моя квартира! Какая ещё доля? Кто она такая?
Жена молча вязала. Она годами слушала, как Ольга «отравила всем жизнь», а потом «приползла с хвостом».
Дмитрий мерил всё деньгами. Да, Аня помогала бабушке. Но разве он не помогал? Привозил продукты, вызывал сантехника, тратил на неё свои воскресенья!
А что сдела
