«Давай хотя бы одного сдадим в детдом», бросил мне муж, когда пришел в роддом.
Анютка никогда не была из тех, кто рвется к звездам. Родилась и выросла в деревне, в простой крестьянской семье, где лишний кусочек масла на хлеб уже праздник. Утро куры, день огород, вечер помощь маме. Девчонка росла скромной, неприхотливой, но доброй и работящей.
С юности за ней ухаживали местные парни один другого краше. А вот сердце Анютки молчало. Пока однажды летом в деревню не приехал Сергей крепкий, уверенный в себе мужик на десять лет старше. Говорили, у него в городе пара магазинов с овощами и фруктами. Богач, по деревенским меркам. Бабы вились вокруг него, как осы вокруг варенья. А он вдруг обратил внимание на Анютку.
Ты не такая, как все, сказал как-то вечером, когда они шли тропинкой вдоль речки. С тобой спокойно.
Она смутилась. Сперва не поверила. А через пару месяцев Сергей сделал ей предложение.
Свадьбу сыграли скромно, в деревенском клубе. Но Анютке и не нужна была пышность лишь бы он был рядом, лишь бы любил. Она старалась быть хорошей женой: готовила, стирала, убирала, гладила ему рубашки. Утром на рынок за свежим, вечером горячий ужин. Сергей вроде был доволен. Но холодный. Сдержанный. В глаза не смотрит. За руку не берет. И даже «люблю» не говорит.
Анютка старалась не замечать. «Мужики они такие», утешала себя. Верила: со временем привыкнет, оттает. А когда он однажды за ужином бросил, мол, надо подумать о детях сердце у нее заколотилось. Вот оно! Значит, правда хочет семью. Настоящую.
Жизнь текла ровно. Анютка не жаловалась: в доме порядок, муж при деле, деньги водятся. Она мечтала, как утром будет печь сыну оладьи, а вечером читать дочке сказки. Сергей все чаще заговаривал про «детей» уже во множественном числе и Анютка тихо надеялась, что вот-вот все сбудется.
И сбылось.
Когда две полоски на тесте вспыхнули, как молния, Анютка ревела громко, от счастья. Она ждала. Они станут семьей. Полноценной.
Сергей отреагировал сдержанно, почти сухо:
Понял. Ну, значит, готовиться надо.
Анютка улыбалась сквозь легкое разочарование. «Мужики просто не умеют чувства показывать», успокаивала себя. Главное не против. Главное не сбежал.
Она встала на учет, пила витамины, гуляла на свежем воздухе. Все шло хорошо. Пока УЗИ не перевернуло ее мир.
У вас тройня, почти буднично сказала врач. Два мальчика и девочка.
Анютка на секунду отключилась. Тройня. Не один, не два трое. Трое детей в ней. Три сердца.
Она вышла из кабинета в тумане. Села на лавочку у больницы, положила руку на живот и прошептала:
Вы что серьезно?..
С одной стороны счастье. Невероятное, дикое, сказочное. С другой страх. Не за себя. За Сергея.
Анютка уже представляла, как он хмурится, морщит лоб и говорит:
Трое? Ты в своем уме? Куда нам столько?
Она знала его. Его расчетливость. Того Сергея, что никогда не тратил лишнего, покупал ей платья только на распродажах и все просчитывал наперед.
И тогда она решила молчать. Пока не поздно.
Анютка гладила живот, в котором жила тройная надежда, и повторяла:
Вы мои. Что бы ни случилось. Я вас никому не отдам.
Время шло. Живот рос быстро слишком быстро. Анютка все чаще ловила на себе взгляды прохожих, и все труднее было скрывать волнение. В ней росли трое детей. Трое. Маленькие, живые, настоящие. А Сергей, казалось, и не замечал.
Он, как всегда, приходил поздно, избегал разговоров, говорил:
Я устал. Завтра поговорим.
Но «завтра» не наступало.
Анютка решилась подойти осторожно. Вечером, когда он сел ужинать, она налила ему суп, села рядом и сказала:
Сереж Я была на УЗИ.
Он не оторвал взгляд от телефона.
Ну? Все нормально?
Она сглотнула.
У нас будет не один ребенок.
Двойня? бросил он, даже не подняв глаз.
Тройня, выдохнула она.
Он поднял глаза. Смотрел прямо, будто не понимал, о чем речь.
Ты серьезно?
Да. Два мальчика и девочка.
Он молчал. Потом встал, не доев, взял ключи:
У меня встреча. Потом поговорим.
На следующее утро Анютке стало плохо. В голове туман. Пошла мыть посуду схватилась за живот. Схватки. Паника.
Сергей был недоступен. Телефон выключен. Она сама вызвала скорую, сама собрала сумку и поехала в роддом.
Роды были тяжелыми, но тройня родилась здоровой. Три крошечных комочка.
Через два дня звонок. Сергей.
Ты где, черт возьми?! орал он. Ушла, ничего не сказала! Я работаю, а ты исчезаешь, как
Я в роддоме, Сережа, спокойно ответила она. Родила.
Ты что?
Когда он приехал, держал в руках пакет с пеленками. Увидел детей и побледнел.
Это все наши?
Анютка кивнула.
Он сел. Долго молчал. Потом поднял голову и выдавил:
Может, ну одного в детдом? Хотя бы одного. Это же экономия.
Сначала Анютка не поверила, что он серьезно. Но потом молча поднялась, подошла и тихо сказала:
Забирай свои пеленки и уходи.
Сергей не сдержался начал кричать, возмущаться, назвал ее дурой, сказал, что она его «подставила», говорил о расходах, о том, что еще неизвестно, чьи это дети. Потом хлопнул дверью и исчез. Навсегда.
Анютка смотрела в окно. На подоконнике осталась его сумка. А рядом, в прозрачных кювезах, мирно спали трое ее малышей. Ее дети. Ее смысл. Ее будущее.
Она не плакала. Ни в тот вечер, ни утром, ни даже в день выписки. Было не до слез на руках трое малышей, а за спиной пустота. Сергей пропал. Теле
