Я могла совершить роковую ошибку бросить отца в пустоте одиночества.
Жизнь не прощает, когда забываешь о главном.
Порой достаточно одного случайного слова, чужой истории, чтобы очнуться. Чтобы понять, как далеко завела нас суета. Мне потребовалось именно такое потрясение и теперь, оглядываясь назад, я сжимаю кулаки: ещё немного, и я потеряла бы отца навсегда. Не физически душевно.
Я Светлана Громова, сорок два года, живу в Нижнем Новгороде, работаю главным бухгалтером в строительной фирме. Муж, двое детей, ипотека, бесконечные заботы. Как у всех. Вечно некогда, вечно «потом». Именно это «потом» почти украло у меня самое дорогое возможность обнять того, кто когда-то нёс меня на руках.
За два дня до Рождества я сидела в кабинете, лихорадочно составляя отчёт. В голове список дел: ужин для гостей, подарки, уборка. Вдруг шеф вызвал на разговор видно было, что предстоит неприятный разговор. От нервов я машинально листала новости, пока не наткнулась на историю, от которой кровь застыла в жилах.
Пожилой учитель из Владимира, брошенный детьми, разослал им собственные похороны. Поддельные некрологи. Только тогда они примчались. Только тогда увидели его измождённое лицо, пустую холодильник, пыль на маминых фотографиях.
Меня будто окатили ледяной водой. Исчезли отчёты, меню, обиды. Перед глазами встал только он мой отец.
Он всегда был крепким, молчаливым, как скала. После смерти мамы пять лет назад держался из последних сил. Помогали дядя Миша, сосед-фронтовик, старые друзья. Но время не щадит никого. Один за другим они уходили, переезжали, болели. Отец остался один в той самой хрущёвке в Самаре. Мы звонили, но в последнее время в трубке всё чаще тяжёлое молчание.
В кабинете начальника я не слышала ни слова. Кивала, ставила подписи, а внутри кричало: «Ты предала его! Ты забыла, как он носил тебя на спине в парк, как плакал у больницы, когда ты болела скарлатиной, как отдал последние пятьсот рублей на твой первый велосипед!»
Я ворвалась домой, собрала семью. «Едем к деду. Сейчас. На неделю. Кто не хочет остаётся.»
Муж молча собрал чемодан. Через сутки мы уже стояли у знакомой двери в Самаре.
Отец открыл, будто ждал. Не удивился. Не засыпал вопросами. Просто схватил меня в охапку и замер, дрожа. Мы провели с ним всё Рождество. Пекли блины по маминому рецепту, играли в дурака с детьми, смотрели старые фото. Я видела, как морщины на его лице разглаживаются, как в глазах снова появляется свет.
Теперь я знаю: мы слепы. Нам кажется, что родители это вечные скалы, которые будут ждать. Но одиночество не привычка, а медленная смерть. Им не нужны наши переводы или посылки. Нужны наши руки, наш смех, наше «пап, давай чаю попьём».
Я перевернула жизнь. Теперь мы звоним каждый день. Включаю видео, чтобы он видел, как внуки растут. Спорим о политике, смеёмся над анекдотами. И если бы не та статья я бы опомнилась слишком поздно.
Так что если вы это читаете бросайте всё. Позвоните. Приезжайте без повода. Обнимите. Пока не стало тихо.
Я почти потеряла его. Не физически душой. Но теперь знаю: нет важнее счастья тех, кто отдал за нас свою жизнь.
