ОН ОСТАНЕТСЯ С НАМИ…
Раздражающий звонок возвестил о госте. Люба сбросила фартук, вытерла руки и пошла открывать. На пороге стояла дочь с парнем. Женщина впустила их.
— Привет, мам, — чмокнула её Аленка в щёку. — Это Витя, он теперь с нами живет.
— Здравствуйте, — буркнул парень.
— А это моя мама, тётя Люба.
— Любовь Степановна, — поправила она.
— Мам, что на ужин?
— Гречка с котлетами.
— Я гречку не ем, — огрызнулся Витя, скинул кроссовки и прошёлся в комнату.
— Ну ты даёшь, мам, Витя гречку не любит! — глаза дочери округлились.
Парень развалился на диване, швырнув рюкзак на пол.
— Это, между прочим, моя комната, — заметила Любовь.
— Вить, пошли, покажу, где жить будем! — крикнула Алена.
— А мне тут норм, — пробурчал он, нехотя поднимаясь.
— Мам, придумай чем Витю накормить!
— Ну… котлеты ещё остались, — развела руками Люба.
— Сойдёт, с хлебом да с майонезом, — отозвался Витя.
— Зашибись, — фыркнула Люба, направляясь на кухню. — То котят таскала, то вот это привела… корми теперь.
Наклала себе гречки, две котлеты, салат и принялась ужинать.
— Мам, че одна жрёшь?! — ворвалась в кухню дочь.
— Потому что с работы пришла и есть хочу, — ответила Люба, пережёвывая. — Кто голодный — пусть сам накладывает. И вопрос: почему Витя у нас жить будет?
— Как почему? Он мой муж!
Люба чуть не подавилась.
— Какой муж?!
— Ну вот такой! Мне уже девятнадцать, я сама решаю!
— Меня даже на свадьбу не позвали…
— Какая свадьба? Расписались и всё. Теперь мы муж и жена, будем вместе жить! — Алена косо посмотрела на мать.
— Поздравляю… А почему без свадьбы?
— Если есть деньги на банкет — отдай, мы их лучше потратим!
— Ага… — Люба продолжила есть. — И почему именно у нас?
— У них однушка, там его родители, брат и сестра втроём живут!
— То есть снять квартиру — не вариант?
— Зачем, если у меня своя комната есть!
— Понятненько.
— Ну ты нам хоть поесть дашь?
— Кастрюля на плите, котлеты в сковородке. В холодильнике ещё полпачки. Берите, ешьте.
— Мам, ты не понимаешь! У тебя теперь ЗЯТЬ! — Алена выделила последнее слово.
— И что? Плясать мне что ли? Устала, Лен, без церемоний. Руки есть — сами поедите.
— Вот потому ты и одна!
Алена хлопнула дверью. Люба доела, помыла посуду и ушла на тренировку. Она ходила в спортзал три раза в неделю — единственное, что её радовало.
Вернулась поздно. Кухня выглядела так, будто тут готовили всей бригадой. Кастрюля с гречкой стояла без крышки, еда засохла. Упаковка от котлет валялась на столе рядом с чёрствым хлебом. Сковородка поцарапана вилкой, в раковине гора грязной посуды, на полу — липкая лужа. Пахло сигаретами.
— Ничего себе… Ленка раньше так не свинила.
Открыла дверь в комнату. Пара пила дешёвое вино и курила.
— Алена, иди убери кухню. Завтра новую сковородку купишь, — бросила Люба, уходя.
Дочь вскочила:
— Это почему мы?! И где я деньги возьму? Я ж не работаю!
— Правила знаешь: наследил — убери, сломал — возмести. Сами. И да, сковородка не копейки стоила.
— Ты просто против, чтобы мы тут жили!
— Ага, — спокойно ответила Люба.
— Но тут же моя доля!
— Не-а. Квартира моя. Прописана ты — и всё. Хочешь жить — соблюдай порядок.
— Всю жизнь по твоим правилам! Я замужем — теперь ты мне не указ! — завизжала Алена. — Вообще, ты пожила — уступи нам квартиру!
— Уступаю лавочку у подъезда. Раз вышла замуж — ночуй где-то ещё. Он тут жить не будет.
— Да подавись ты своей ха́той! Вить, поехали! — закричала Алена, хватая вещи.
Через пять минут в комнату ввалился «зять»:
— Мамаша, не гони волну — будет всё чики-пуки… — он шатался. — Мы с Аленкой никуда не поедем. Будешь вести себя нормально — может, даже тихонько любовью ночью займёмся…
— Я тебе не мамаша. Мамаша твоя в однушке с роднёй сидит. Вали туда.
— Щас тебе врежу! — парень занёс кулак.
Люба вцепилась в его руку ногтями.
— А-а-а-а! Отвали!
— Мам, что ты делаешь?! — орала Алена.
Люба толкнула дочь, дала Вите коленом в пах и локтем по шее.
— Я в милицию заявлю! — завопил он.
— Давай, я сама позвоню — легче будет.
Через минуту пара ретировалась.
— Ты мне не мать! Внуков не увидишь! — крикнула Алена на прощание.
— Какая потеря… — вздохнула Люба.
Она отмыла кухню, выкинула гречку и сковородку, поменяла замки.
Через три месяца Аленка встретила её у работы — худая, бледная.
— Мам… что у нас на ужин? — спросила она тихо.
— Не знаю… А ты чего хочется?
— Пельмени… и винегрет… — проглотила слюну дочь.
— Ну так пойдём за фаршем. Винегрет сама сделаешь.
Люба ничего не спрашивала. Витек больше не появлялся.
