Дремучий сон
Лето, зной, каникулы. Егор и Степан бродили по парку на окраине Екатеринбурга. С Исети тянуло прохладой, а под сенью вековых берез можно было укрыться от палящего солнца. Где-то играла гармонь, с колеса обозрения доносились крики и смех.
— Пойдем на картинги, — предложил Степан.
Егору давно пора было домой, но идти под этим липким солнцем по раскаленному асфальту не хотелось.
— Давай, — вздохнул он.
Машинки жужжали, сталкивались мягкими бамперами. У ограждения толпились зеваки — кто-то ждал своей очереди, кто-то просто наблюдал.
— Ну и очередь… Может, пойдем? — Егор ткнул Степана локтем, не отрывая глаз от трассы.
— Да ладно, подождем, — Степан посмотрел на друга умоляюще.
Егор благосклонно кивнул.
В одной из машин он вдруг узнал отца. Тот лихо рулил, смеялся и оглядывался назад. Егор проследил за его взглядом и увидел молодую женщину на соседней машинке. Она звонко хохотала, догоняя отца.
Вдруг в ее машинку врезалась другая. Смех оборвался. Голова женщины дернулась. «Так тебе и надо», — зло подумал Егор. Отец резко развернулся, но другие машинки окружили его, словно стая. Пока они пытались разъехаться, время катания закончилось, и моторы заглохли.
Егор, прячась за спиной Степана, видел, как отец обнял ту женщину за талию. Шептал что-то на ухо, целовал, будто вокруг никого не было.
Егора будто обожгло. Он рванул прочь.
— Ты куда? — Степан попытался догнать его, запыхавшись. — Чё за прыть?
— Да ну тебя, — Егор засунул руки в карманы и зашагал быстрее.
Степан пожал плечами и побрел следом.
По дороге Егор заметил в толпе мужчину, похожего на отца, и свернул в переулок. Друзья молча дошли до дома.
— Пока, — бросил Степан.
Егор не ответил.
В квартире пахло жареной картошкой с грибами. Мама мешала сковороду.
— Как вкусно! — Егор схватил с тарелки маринованный огурчик.
— Грязными руками! — мама покачала головой. — Как гуляли?
— Нормально. — Егора вдруг передумал есть.
— Что случилось? — мама прищурилась.
— Где папа?
— На работе вызвали.
— В выходной?
— Да, а что? — мама накрыла сковороду.
— Раньше не вызывали, — Егор зло ковырял вилкой в тарелке.
— Раньше он был инженером, а теперь начальник отдела, — мама усмехнулась.
— Ага, с личной машиной и секретаршей, — пробурчал Егор.
— Что?
— Ничего.
Егор ушел в комнату, втолкнул наушники и включил музыку на полную. Мысли потонули в грохоте. Он заснул.
Его разбудил толчок в плечо. Над ним стоял отец.
— Вставай, ужинать.
Лицо у него было спокойное, будто ничего не случилось.
— И что там за работа? — Егор сел.
— Документы переделывали. Ты чего это интересуешься?
Они смерили друг друга взглядами.
— Иди мой руки, — отец вышел.
Егор долго сидел в ванной, размышляя: сказать или промолчать.
За столом отец рассказывал маме про дураков на работе.
— Тебе чай или морс? — спросила мама.
— Морс, — Егор уперся взглядом в отца.
— Ты чего такой насупленный? — отец пристально смотрел на него.
Егору захотелось крикнуть, что он все видел. Но он промолчал. Жалко маму.
Он допил морс и ушел в комнату.
Позже зашел отец.
— Что случилось?
Егор выключил телефон.
— Я тебя видел. В парке. С женщиной.
Отец сел на кровать.
— Это не твое дело.
— Не мое? — голос Егора сломался. — Ты больше маму не любишь?
— Люблю. Ты просто мал, чтобы понять.
— Я не ребенок! — Егор вскочил.
Они стояли нос к носу.
В дверь заглянула мама.
— Мы «по-мужски» разговариваем, — отец усмехнулся.
Мама закрыла дверь. Егор выбежал из квартиры.
Во дворе он зашел к Степану.
— У тебя есть водка?
— Ты чего?
Егор нашел в холодильнике полупустую бутылку.
— Это мамина, для растираний!
Егор налил в чашку. Выпил. Горло вспыхнуло, в голове загудело.
— Запей! — Степан сунул ему воду.
Они смеялись до слез.
Дома мама учуяла запах.
— Ты пил?! — прошептала она, толкая его в ванну. — Быстрее мойся, пока отец не увидел!
Ночью Егор слышал, как родители ругались.
Утром он притворился спящим. Отец вошел и сел на кровать.
— Я знаю, что ты не спишь.
— Уверен, что больше не будешь? — Егор открыл глаза.
— Ах ты! — отец швырнул в него подушку.
Они долго возились, смеясь.
— Мир? — отец протянул ладонь.
— Мир.
Егор оделся и пошел к Степану.
— Пошли на картинги?
На душе было легко, будто после грозы. Он снова любил всех: отца, Степана, даже дворового кота, шмыгнувшего у них под ногами.
Жизнь больше не казалась пустой. Все наладится.
