Судьбоносная поездка в родной дом
Холодным декабрьским утром Татьяна с мужем Дмитрием отправились в старинный городок Бережки, где жили родители Татьяны. Под ногами хрустел снег, а свинцовое небо сулило метель. Дорога предстояла неблизкая, тревожная, полная неожиданностей. Родители уже ждали, и, едва машина остановилась у знакомых ворот, их встретили крепкие объятия и радостные возгласы. Войдя в дом, пахнущий свежими пирогами и согретый жаром печи, они ощутили давно забытый уют.
Отец Татьяны, Василий Семёнович, увёл Дмитрия в горницу — потолковать о делах мужских: о ценах на лес, о новой охотничьей снасти, о том, как обстоят дела в губернии. Татьяна же с матерью, Анной Васильевной, уединились в светёлке, где за самоваром разговор пошёл о сокровенном. Мать волновалась: когда же у молодых появятся дети? Татьяна, улыбнувшись, отвечала:
— Всё будет, матушка, не торопи судьбу. Ещё годик — и решим.
Но в голосе её сквозила неуверенность, а на сердце лежал тяжёлый камень. Ночь опустилась на дом, за окном завывала вьюга, будто предупреждая о чём-то. Татьяна прижалась к Дмитрию, и его объятия были такими же тёплыми, как в первые дни их свадьбы. Она заснула, чувствуя себя под защитой, но в глубине души шевелилось смутное беспокойство.
Утром их разбудил запах свежего хлеба и дымящихся оладий. Татьяна умылась студёной водой, отряхивая сон, и подошла к мужу. Дмитрий, потирая плечо, вдруг вскрикнул от боли. Лицо его исказилось, и у Татьяны ёкнуло сердце: что-то было неладно.
— Опять плечо, — пробормотал он, стараясь улыбнуться. — Пройдёт, как в прошлый раз.
Анна Васильевна, услышав, принесла мазь из дедовского сундука и шаль. Ловко перевязав зятя, приговаривала: «Бог даст, всё заживёт». Но Татьяна видела, как Дмитрий морщится, и тревога снова сжала ей грудь.
— Таня, видно, тебе вести повозку, — тихо сказал Дмитрий, когда они остались одни.
Она кивнула, хотя внутри всё цепенело от страха. Дорога домой сулила трудности, особенно после ночной пурги. Но отступать было некуда.
Тот год стал для Татьяны и Дмитрия испытанием. Встретить Новый год с родителями не вышло: Дмитрий должен был ехать на ярмарку — решить дело с купцами. Татьяна понимала, но сердце ныло от вины перед родными. Они собрались навестить их за две недели до праздника, привезти гостинцы — новый самовар отцу и валенки матери. В возке лежали мёд, виноградное вино и пряники — как водилось у них в роду.
Но перед отъездом пришла весть: скончалась подруга Татьяны, Ольга, с которой они ткали холсты ещё с девятства. Слёзы лились ручьём, а сердце ныло, как надломленная ветка. Дмитрий обнял жену, но утешение не приходило — слишком хрупка жизнь.
Ночь перед дорогой была тревожной. Татьяне снились дурные сны, но утром она не могла их вспомнить. Только тягость на душе не отпускала. Не сказав ни слова мужу, они выехали на рассвете.
К удивлению, день выдался ясным. Лёгкий морозец, редкое зимнее солнце. В городе дорога была скользкой, но за околицей путь стал ровнее. Однако через сто вёрст небо потемнело, и началась метель. Возок едва пробивался сквозь снежную пелену, а Татьяна, стиснув вожжи, старалась не поддаваться страху.
Когда они добрались до Бережков, родители уже ждали у ворот. Объятия, смех, тёплые речи — всё это ненадолго прогнало тревогу. За столом Татьяна будто вернулась в детство: знакомые яства, отецские были, матушкины прибаутки. Но разговор о детях снова заставил её смутиться. Мать смотрела с надеждой, и Татьяна, чтобы успокоить, пообещала: «Скоро всё устроится».
Ночью вьюга бушевала не на шутку. Ветер выл, словно оплакивал чьи-то несбывшиеся мечты. Татьяна, укутавшись в пуховый платок, прижалась к Дмитрию. Его ласки согревали, но мысль о завтрашней дороге не давала покоя.
Утром, после сытной трапезы, Дмитрий признался, что плечо всё ещё болит. Татьяна, собравшись с духом, взяла вожжи. Родители провожали их с улыбками, но в глазах матери она прочла тревогу. Когда возок тронулся, Анна Васильевна перекрестила их:
— Храни вас Господь в пути…
Дорога была страшной. Неубранные сугробы, обледенелая колея, встречные обозы. Татьяна напрягалась из последних сил. Дмитрий молчал, лишь изредка подсказывая, где повернуть. Он обещал сменить её, но она видела, как он стискивает зубы от боли.
И вдруг — беда. Встречная тройка выскочила им наперерез. Татьяна рванула вожжи в сторону, но дорога была как зеркало. Возок крутануло, и в голове мелькнуло: «Конец». Секунды стали вечностью. Сани съехали с дороги, провалились в сугроб и, накренившись, ударились о берёзу.
Лошади фыркали, из возка доносилась гармонь. Татьяна и Дмитрий, целые и невредимые, не верили своему счастью. Он первый нарушил тишину:
— Таня, жива?
Она кивнула, чувствуя, как дрожат руки. Дмитрий, забыв о боли, обнял её, и в этот момент к ним подбежали люди. Проезжие мужики помогли выбраться, напоили горячим сбитнем. Возок почти не пострадал — погнулось дышло, да оглобля треснула. Подоспевшие сторожа вытянули сани на дорогу, осмотрели — ехать можно.
— Повезло вам, — сказал один из них. — Снег мя— Снег мягкий был, он и спас, — добавил другой, а Татьяна, глядя в небо, мысленно поблагодарила Бога за чудо.
