Разбитые грёзы: Как я обменяла сына на мираж счастья
Меня зовут Светлана. Вся моя жизнь — череда промахов, которые больно бьют по моему сыну, Дмитрию. Когда-то я была юной, с глазами, полными надежды, верила в любовь и фату под венец. Но судьба сыграла со мной злую шутку. Оставшись одна с ребёнком, я в погоне за призрачным счастьем ослепла. «Мама, посиди с ним, я должна найти свою судьбу!» — кричала я, бросая сына на попечение бабушки. Теперь, оглядываясь назад, я плачу от стыда: мой мальчик вырос без тепла, а я так и не нашла того, что искала.
Я родилась в деревне под Тверью. Умница, красавица, окончила школу с золотой медалью, поступила в пединститут и вернулась домой работать в садике. Дети тянулись ко мне, а я к ним. Жизнь манила перспективами. И вдруг — он. Его звали Артём. Наши ночные прогулки, его крепкие объятия — я верила, это навеки. Однажды утро началось с тошноты, и я поняла: я жду ребёнка. Сердце пело. Я уже видела, как Артём опускается на одно колено, как наш малыш унаследует его улыбку. «Тёма, у нас будет ребёнок!» — прошептала я, закрывая ему глаза ладонями.
Но его ответ разрезал душу. «Докопались, — пробормотал он, отстраняясь. — Срок маленький? Надо решать.» Он не просто не обрадовался — он усомнился, что ребёнок его. Еле дошла до дома, слёзы резали лицо. Мать встретила на пороге: «Света, где пропадаешь? Щи остыли!» Я разрыдалась: «Мама, я беременна!» Она прижала меня: «Если он сбежал, не губи дитя. Вдвоём справимся.»
Беременность стала пыткой. Артём менял подруг, будто перчатки, а в деревне за спиной шептались. Когда живот округлился, соседи тыкали пальцами. Я возненавидела Артёма, возненавидела себя. Когда родился сын, даже не улыбнулась. «Света, как назовём?» — спросила мать. «Какая разница», — буркнула я, отворачиваясь. Мать нарекла его Димкой, в честь деда. Я отказалась кормить. Его плач действовал на нервы, а собственная чёрствость грызла совесть. Артём женился на другой, даже не взглянув на сына.
Когда Диме стукнуло два года, я сдалась. «Мама, я задыхаюсь! С ребёнком не жить. Пусть побудет у тебя, я заберу, как встану на ноги», — умоляла я. Мать кивнула, и я рванула в Москву, бросив сына. Грезила о любви, о бриллианте на пальце. Но годы текли, а счастье таяло. Подружки обручались, а мои романы глохли. В тоске купила себе колечко и рыдала в подушку, корежа судьбу.
Дима рос у бабушки. В школу пошёл — я изредка забирала его, но скоро возвращала. Не могла быть матерью, не умела, не хотела. В деревне строили новую школу, и я стала чаще гулять, высматривая «того самого». Так встретилась с Сергеем. Роман вспыхнул, как пожар. Когда стройка закончилась, собрала чемодан. «Света, а Димку заберёшь? Он в пятом классе уже», — спросила мать. «Потом», — махнула рукой, грезя о белом платье.
В городе устроилась официанткой в кафе. Сергей оказался не принцем. Пил, таскал домой шумных братанов, орал песни под гитару. «Нормальные мужики», — убеждала я себя. Свадьбы не случилось, но он сунул мне кольцо. Я решилась: «Серёж, может, Димку к нам?» Он хмыкнул: «Пусть едет, сделаю из него человека!» Обрадовалась, надеясь загладить вину.
Но вышло иначе. Дима приехал, а у Сергея — очередная пьянка. «Заходи, сынок, вот твоя кровать», — сказала я. Сергей тут же влез: «Чё он как чужой? В пятнадцать лет уже мужик!» Отбрехалась, что сын устал. Но они не сошлись. Сергей цеплялся к Диме, и я сняла ему комнату. «Родной, поживи пока один, я буду навещать», — просила я. Он молча кивнул.
Дима бросил колледж, женился, но быстро развёлся. Баба Галя умерла, потом дед. Он остался в их доме, женился на женщине с детьми, но она ему изменила. Дима ушёл, подался на вахты, но и работу кинул. Теперь он один, и я знаю: это я сломала ему жизнь. Променяла его на мираж, а он вырос без любви, без крыши над душой. Мои слёзы — как вода в решете. Как теперь жить с этим грузом? Неужели я навсегда потеряла своего мальчика?
