Откуда взялся этот суд?
— Всё, хватит! — рявкнул Дмитрий, ударив кулаком по столу так, что чашка грохнула, а ложка звякнула о блюдце. — Чтоб я её больше не видел в этом доме! Ни её, ни её духа!
— Ты вообще в себе? — вспыхнула Ольга, резко подняв голову. — Я тут тоже живу, между прочим! И кого звать — моё дело, ясно?
— Пока живёшь, — сквозь зубы процедил он, не глядя.
— То есть как? — голос её оборвался. — Шантаж? Диктатура? Теперь это нормально?
Но Дмитрий уже поднялся, с грохотом отодвинул стул и вышел, хлопнув дверью.
Ольга осталась одна. Тишина. Потом — осознание. Обида. Ярость. Боль.
Как он посмел?!
Света — её лучшая подруга. С детского сада. Вместе — школа, универ, общага, первые слёзы, крики, поцелуи. Пережили смерть Ольгиной бабушки, отъезд Светиного отца в Тюмень, аборты, сессии, пьянки, свадьбы, разводы. Были как сёстры. Ближе некуда.
Да, Света не замужем. Да, у неё бурная личная жизнь. Но это её выбор! Она независима, сильна, умна. И не обязана нравиться всем.
А Дмитрий? Он же знал, кто такая Света. Слушал, когда Ольга рассказывала, как они ночевали у вокзала, пропустив последнюю электричку. Как сбегали с пар, как влюблялись «не в тех». Смеялся тогда. А теперь вдруг — фу!
И всё потому, что Света ему не угодила. Не вписалась в его рамки. Слишком яркая. Слишком свободная. Слишком «не пара для жены друга».
А Ольге с ней — спокойно. Тепло. Света — её опора. Та, что не предаст. Не завидует. Не осудит. А теперь, выходит, Ольге «нельзя» с ней видеться?
И ведь не впервой. Полгода назад у Дмитрия был такой же приступ — из-за её сестры, Тани.
Таня, младшая на пять лет, жила в Екатеринбурге. Три года встречалась с мужчиной. Все ждали свадьбу. А оказалось — он женат, дети, дача, полная чаша. Таня была любовницей. Тайной.
Семья взбунтовалась. Отец месяц не разговаривал. Ольга плакала ночами — не знала, как помочь. Таня молчала. А потом просто собрала вещи и вернулась в Москву. Там тот мужчина подарил ей квартиру. Просто так. Без условий.
Сперва осуждали. Потом — зауважали. Деньги-то настоящие. Квартира в центре. Щедрый, дескать, мужик. Не кинул.
Ольга и об этом рассказывала Дмитрию. Без задней мысли. С гордостью — сестра, как ни крути, устроилась. Выкарабкалась. Встала на ноги.
А теперь вот это…
— Ольга! — донёсся голос из гостиной. — Чего молчишь? Вечно ты этих своих «лёгких» баб защищаешь!
Ольга медленно вышла из ванной. Сухо сказала:
— Таня — взрослая. Имеет право на ошибки. Она никого не обманывала. Если мужчина ей что-то дал — значит, мог себе позволить.
Дмитрий откинулся на диван, усмехнулся:
— А ты не думала, что это от зависти? Говоришь, тебе всё равно, но глаза горели, когда про квартиру рассказывала. Может, и сама мечтаешь — вот бы кто подарил…
— Ты бредишь, — прошипела Ольга. — Я замужем. Люблю тебя. Или если женщина глядит на чужую шубу — значит, хочет снять свою?
— А я, значит, должен терпеть, как по нашему дому шляются твои «подружки» да «сестрёнки»? Одна — с прыткими ухажёрами, другая — содержанка с хэппи-эндом? А дальше что? Я следующий?
— Ты правда боишься, что я с ума сорвусь и сбегу? — голос Ольги дрожал. — Из-за того, что Света свободна, а Таня получила подарок? Что за бред?!
Дмитрий вскочил:
— Ты не понимаешь! Это принцип. Мне противно, когда они тут! Запрещаю! Поняла?! Ни Светы, ни Тани! Никого!
Ольга посмотрела ему в глаза. Ни любви. Ни доверия. Только злость, контроль, подозрения. Она отвернулась. Медленно зашла в ванную. Включила воду. И разрешила себе плакать.
Слёзы лились без конца. Её душило всё — обида, бессилие, страх. Но больше всего — понимание, что её не слышат. Что тот, кому она открыла душу, теперь не верит даже в её право выбирать друзей.
— Неужели… — прошептала она сквозь шум воды, — неужели это конец? Всё, что было — любовь, смех, мечты — теперь ничего не стоит?
Мысль, которую она гнала прочь, теперь звучала громче:
А может… правда развод?
