**Дневник. Весна 2024 года.**
«Где же ты, сынок?..» — мысль, которая не покидает меня в эти хмурые весенние дни.
Рука моя, исхудавшая и покрытая морщинами, с трудом пролезла в почтовый ящик. Пальцы дрожали, суставы ныли, но я достала-таки единственный конверт — открытку. Потрёпанная, с нежными цветами на лицевой стороне. «С 8 Марта» — прочитала я, щурясь. Развернула её медленно, губы шевелились беззвучно, будто боялась расплескать тепло, сокрытое в этих нескольких строчках.
«Мамочка, с праздником. Крепкого здоровья и тепла. Скоро приеду. Целую. Михаил.»
Сын. Мой Миша. Уже седой, уже взрослый, сам отец семейства. А в моей памяти — всё тот же мальчишка, которому я поправляла воротничок перед школой и завязывала шарф потеплее.
Прижала открытку к груди и прошептала:
— Скоро… Он скоро будет здесь…
Как по привычке, опустилась на старый диван у окна. За пожелтевшей тюлью виднелся двор. Тот самый. Каким знала его и двадцать, и сорок лет назад. Только берёзы подросли, а скамейки покосились ещё сильнее.
На коленях — альбом. Фотографии: первое сентября, выпускной, университет, молодая жена с букетом ромашек. Вся его жизнь прошла у меня на глазах. А теперь — тишина. Лишь редкие письма и звонки, в которых он вечно «завален делами», «горит на работе», «обязательно в выходные». Выходные давно прошли. А я всё жду.
Вдруг заметила девушку. Сидела на скамейке, задумчиво глядя вдаль. Через минуту подошёл парень, что-то говорил, оправдывался, а она лишь отворачивалась. Потом слёзы. Он ушёл, а она осталась. Одна. Как и я.
— Все мы ждём, — прошептала я. — Всю жизнь. Сначала отцов, потом мужей, потом сыновей. И всё реже — дочерей. Бабья доля, что поделать…
Воспоминания нахлынули. Как ждала мужа с войны, как не спала ночами, пока Миша был в «Артеке». Как в тридцатиградусный мороз бежала за лекарством, когда у него горели щёки. Всё для него. Всю себя — ему.
На столе всё готово: пирог с яблоками, его любимый брусничный джем, узвар, салат «Столичный». Скатерть чистая, тарелки расставлены. Но за столом — пусто.
Слёзы упали на открытку. Я резко встала и закричала в пустоту:
— Не хочу больше сидеть одна! Никогда! Хоть раз — не одна!
Накинула платок, пальто и вышла во двор. Подошла к той девушке. Она вздрогнула, увидев меня.
— Извините, — прошептала я. — Я не сумасшедшая. Просто… увидела вас и подумала — вдруг вам тоже одиноко? Может, зайдёте? Чай, пирог… По-человечески.
Девушка смутилась:
— Спасибо, но… меня ждал парень. Хотя… это очень мило…
— Всё в порядке, — тихо улыбнулась я. — Просто подумала… Вдруг сегодня нам не суждено быть одинокими. Всего вам доброго.
Поднялась по лестнице. Сердце колотилось, будто перед защитой диплома. На площадке было темно, но у двери — силуэт. Пригляделась… и сердце ёкнуло. У стены, уставший, небритый, будто после долгой дороги, спал мужчина.
Услышал шаги, открыл глаза. И улыбнулся. Тихо, как в детстве, сказал:
— Мам… Ну привет.
Слёзы хлынули. Руки затряслись, голос сорвался:
— Приехал… Мой мальчик…
И мир снова обрёл краски. Ожидание, тоска, пустые окна — всё исчезло. Потому что самое важное случилось. Я дождалась.
