Утренние заботы Антонины
Антонина проснулась на заре, когда первые лучи солнца ещё робко пробивались сквозь кисейные занавески. За окном звенели голоса птиц, а в избе царила спокойная, сонная тишина. Она потянулась, зевнула и взглянула на часы — только шесть. «Пора подниматься», — подумала она, хотя душа просила ещё хоть немного полежать под стареньким стёганым одеялом. Но хозяйственные дела терпеть не могли. Быстро перехватив кусок хлеба с колбасой и выпив кружку крепкого чая, Антонина накинула тёплую кофту — утро выдалось свежим — и вышла во двор покормить кур. Так начинался её день, обычный, как сотни других, но наполненный тем тихим счастьем, что даёт забота о своём доме.
Антонине было уже за пятьдесят, и вот уже десять лет она жила в небольшой деревеньке, куда перебралась после смерти мужа. Городская суета осталась в прошлом, а здесь, среди бескрайних полей и вишнёвых садов, она нашла покой. Её изба, хоть и старая, но уютная, стояла среди грядок, где росли огурцы, картошка и её любимая малина. А во дворе важно расхаживали куры, которых Антонина ласково звала «мои хлопотуньи». Каждое утро начиналось с них, и этот ритуал был для неё как тихая молитва.
Пока в печи потрескивали дрова и закипал самовар, Антонина прикидывала, сколько дел ждёт её сегодня. Нужно не только кур покормить, но и грядки прополоть, проверить, не пора ли собирать огурцы, да и соседка, тётка Матрёна, просила зайти — поболтать да помочь с соленьями. «Деревенская жизнь — не для ленивых», — усмехнулась она, намазывая на хлеб сливочное масло. Перекус был простой, но вкусный, а чай с душистой мятой, сорванной у крыльца, согревал душу. Она любила эти тихие минуты, когда можно было собраться с мыслями перед долгим днём.
Накинув потрёпанный шерстяной платок и резиновые сапоги, Антонина вышла во двор. Воздух был свеж, пахло росой и скошенной травой. Она глубоко вдохнула, чувствуя, как грудь наполняется чистым деревенским духом. «Вот оно, настоящее», — подумала она, глядя на высокое небо, где плыли белые облака. В курятнике уже поднялся переполох — куры засуетились, завидев хозяйку. «Тише, хлопотуньи, сейчас накормлю!» — ласково сказала Антонина. Она насыпала в корыто зерно, подбросила немного овощных очистков — куры их обожали — и проверила, не пусты ли поилки.
Пока птицы клевали зерно, Антонина присела на скамейку у забора и задумалась. Жизнь в деревне научила её ценить простые вещи: запах свежеиспечённого хлеба, вкус парного молока, крик петуха на заре. Но порой ей не хватало дочери, которая жила в городе и наведывалась редко. «Надо позвонить Кате, — решила Антонина. — А то вечно некогда…» Она достала телефон, но, увидев, что заря почти на нуле, отложила его. «Вечером позвоню», — пообещала себе.
Вернувшись в избу, Антонина вспомнила, что обещала тётке Матрёне принести яиц. Она собрала лукошко — куры неслись исправно, и яиц всегда было вдоволь. «Может, пирог испечь, — мелькнуло у неё в голове. — Матрёна любит с вишней». Мысль о пироге подняла настроение, и Антонина даже запела старую песню, которую знала ещё с детства. Но тут её взгляд упал на пожелтевшую фотографию на комоде — она с мужем и маленькой Катей. Сердце сжалось. «Эх, Ваня, глядел бы ты, как я тут одна управляюсь», — прошептала она, проводя пальцем по стеклу.
День пролетел незаметно. Антонина прополола грядки, собрала огурцы, заглянула к тётке Матрёне, где они проговорили за чашкой чая добрый час. Матрёна, как всегда, делилась новостями: «Слышала, у Сидоровых корова новорождённого принесла!» Антонина смеялась, но в душе радовалась этим разговорам — они делали деревню живой. Вернувшись домой, она растопила печь, замесила тесто для пирога и наконец позвонила дочери. Катя была занята, но пообещала приехать в выходные. «Мам, ты там не надрывайся!» — сказала она. Антонина лишь улыбнулась: «Да куда я денусь?»
Уже под вечер, сидя с чашкой чая и глядя на загоравшиеся звёзды, Антонина чувствовала усталость, но ту, что греет душу. Куры были накормлены, огород ухожен, а в избе стоял чудесный аромат вишнёвого пирога. Она подумала, что жизнь, может, и не сахар, но своя, настоящая. И пусть Катя далеко, а Ваня остался лишь на фотографии, у Антонины есть её дом, её хозяйство, её утро с чаем и хлебом. «Завтра опять рано вставать, — сказала она сама себе, — но такова моя доля». И с этой мыслью она легла спать, зная, что новый день принесёт свои хлопоты, но и свою радость.
