Сон о сосиске
Я, Алевтина, до сих пор будто в тумане после того, что случилось за обедом у моей новой свекрови, Галины Петровны. Мой сынок, Егорушка, пяти лет от роду, ангел во плоти с манерами маленького князя, попросил добавки. И что бы вы думали? Свекровь, даже бровью не поведя, взяла недоеденную сосиску со своей тарелки и шлепнула ему! Я окаменела, словно меня обдали ледяной водой из проруби. Егор, мой воспитанный мальчуган, промолчал, а я сидела, сжимая вилку до побеления костяшек, и думала: неужели так теперь будет? Объедки с бабушкиной тарелки в виде добавки? Это уже перебор, но я пока держусь, хотя внутри всё рвётся наружу.
Мы с мужем, Игорем, недавно сыграли свадьбу, и это был один из первых визитов к его родителям. Галина Петровна — женщина с характером, бывшая завскладом, привыкла командовать. Я пыталась быть примерной невесткой: резала салаты, хвалила её драники, улыбалась, даже когда она учила меня, как «правильно» начищать самовар. Но эта история с сосиской выбила меня из седла. Я же не просто мать, я та, кто следит, чтобы Егорушка ел свежее, а не чьи-то огрызки, пусть даже от бабушки!
Тот день был словно из странного сна: мы сидели за столом, ели борщ, котлеты и гречку с сосисками — Галина Петровна постаралась на славу, наготовив, будто на поминки. Егор, мой умничка, доел свою порцию и вежливо сказал: «Бабушка, можно ещё сосиску?» Я умилилась — он у меня всегда такой воспитанный, даже «будьте добры» добавляет. Свекровь расплылась в улыбке: «Конечно, Егорка, сейчас!» И тут началось. Вместо того чтобы взять свежую сосиску из кастрюли, она подцепила вилкой ту, что лежала у неё на тарелке — надкушенную, с каплей майонеза, — и переложила её Егору. Я онемела. Сынок посмотрел на сосиску, потом на меня, но, как истинный дворянин, промолчал и начал есть.
Я сидела, будто на углях. В голове стучало: это что, правда? Она всерьёз считает, что так можно? Я хотела что-то сказать, но слова застряли в горле. Игорь, заметив мой взгляд, прошептал: «Лева, не заводись, мама просто хотела сделать хорошо». Хорошо? Это называется хорошо? Я бы поняла, если бы сосиски закончились, но на столе стояла целая миска, дымящихся, новых! Почему нельзя было взять оттуда? Я скривила губы в улыбку и промолчала, но внутри бушевала буря. Егор доел, сказал «спасибки» и убежал играть, а я осталась пережёвывать этот бред.
Когда мы с Игорем помогали убирать, я не выдержала и выпалила: «Игорь, ты видел, что твоя мать сотворила? Она дала Егору свою объеденную сосиску!» Он пожал плечами: «Да брось, Лева, ерунда, она просто не сообразила». Не сообразила? А я вот сообразила, что это не только некультурно, но и противно! Я не из тех, кто дрожит над каждым микробом, но есть разница между «угостить пирожком» и «сунуть ребёнку огрызок». Я напомнила Игорю, что Егор — мой сын, и я не хочу, чтобы он ел то, что кто-то уже обслюнявил. Он вздохнул: «Ладно, я поговорю с ней». Но я знаю, что он избегает ссор, и его «поговорю» обычно растворяется в воздухе.
Галина Петровна, вернувшись на кухню, учуяла моё настроение и спросила: «Алевтина, чего такая кислая? Борщ не понравился?» Я выдавила улыбку: «Всё чудесно, просто голова болит». Не могла же я ляпнуть прямо: «Вы чего моему ребёнку свою жвачку подсунули?» Но я решила, что в следующий раз буду настороже. Если она опять полезет к Егорику с объедками, я вежливо, но чётко скажу: «Галина Петровна, давайте возьмём свеженькую, вон их сколько». Или сама вскочу и принесу ему новую. Я не хочу скандалить, но и терпеть не намерена.
Позже я рассказала подруге, и та чуть не подавилась от хохота: «Лева, это что, теперь Егорка будет доедать за бабкой? Составь ей памятку, чтоб знала, что можно!» Я фыркнула, но внутри было не до смеха. Это не просто сосиска — это вопрос границ. Я уважаю свекровь, но у меня свои принципы. Егор и так слишком вежливый, он даже «фу» не скажет, если ему невкусно. Но я-то его мать, и я должна защищать его, даже от бабушкиных «забот».
Теперь я размышляю, как избежать повторения. Может, приносить Егору свою еду? Или садиться так, чтобы свекровь не могла дотянуться до его тарелки? Шучу, конечно, но я действительно хочу, чтобы она поняла: у меня свои правила. Игорь пообещал намекнуть, но я сомневаюсь — она из тех, кто уверен, что всегда прав. Пока я слежу за Егором, как коршун, и учу его говорить «нет, спасибо», если ему подсовывают что-то странное. А та сосиска до сих мерещится мне во сне. Если так пойдёт дальше, начну носить с собой контейнер с «проверенным». Или, может, просто выскажу всё Галине Петровне? Но это уже другая история, а пока я просто дышу глубже и глажу Егорушку по голове, радуясь, что он у меня такой золотой.
