Когда мой муж ушёл из жизни, мне казалось, что с ним ушло всё. Мы прожили вместе сорок лет, бок о бок, через трудности и радости, воспитали детей, построили дом в Твери, пережили и нужду, и болезни. А потом он просто исчез — внезапно, без последних слов. Инфаркт. Моя жизнь рассыпалась, будто кто-то вырвал из меня душу и оставил стоять среди осколков.

Долгие месяцы я не могла прийти в себя. Плакала в подушку по ночам, разговаривала с его портретом, не решалась убрать его вещи — боялась, что исчезнет и последний след. Дети разъехались, внуки навещали редко. А в доме стояла тишина — тяжёлая, как густой смог, наполняя комнаты, где за столом теперь сидела я одна.

Прошло пять лет. Я понемногу привыкала к одиночеству. Но однажды зашла в маленькую пекарню в Ярославле — ту самую, куда мы иногда заглядывали с мужем. И там увидела его. Алексей Степанович. Старый друг семьи, некогда работавший с моим покойным супругом на заводе. Мы потеряли связь, но судьба распорядилась иначе.

Он узнал меня сразу. Завязался разговор, смех, воспоминания. И вдруг — стало легко. Будто кто-то снял камень с души. На следующий день он позвонил. Затем были прогулки по набережной Волги, вечера с чаем и пирогами, чтение книг вслух. Он ухаживал, как в юности, и в шестьдесят пять я снова почувствовала себя женщиной. Живой.

Когда Алексей сделал предложение, я растерялась. В голове крутились мысли: «А что скажут дети? А люди?» Но старшая дочь, Татьяна, твёрдо сказала:

— Мама, ты заслуживаешь счастья. Пусть даже не все это поймут.

Решили обойтись скромным ужином — только родные да пара друзей. Надела сиреневый сарафан, Алексей — тот самый костюм, что надевал на свадьбу внука. Все улыбались, поднимали рюмки с домашней наливкой. Казалось, жизнь возвращается.

И вдруг…

— Я против!

Голос грянул, как гром среди ясного неба. Все обернулись. На ногах стоял Геннадий — младший брат покойного мужа. Лицо его побелело от ярости.

— Ты посмела?! — крикнул он. — Как ты могла забыть моего брата? Ты была его женой!

Слова резали, будто льдом по коже. Я застыла, чувствуя, как холодеют пальцы. Геннадий всегда был рядом, особенно после смерти мужа — помогал, приносил продукты, навещал. Потом вдруг исчез. Теперь всё стало ясно.

— Я не забыла его, — тихо ответила я. — Но разве я должна провести остаток дней в одиночестве?

— Значит, тебе всё равно?! — он сжал кулаки. — Ты просто вычеркнула его из памяти?

Алексей крепко сжал мою руку под столом — тёплое, надёжное прикосновение.

— Геннадий, — спокойно сказал он. — Разве ты хочешь, чтобы она доживала век в пустом доме?

— Это грех! — вырвалось у того.

Тогда я глубоко вдохнула — и вдруг почувствовала, как рвётся последняя цепь. Встала, посмотрела ему прямо в глаза:

— А знаешь, что на самом деле грех? То, что ты годами таил ко мне чувства. Ждал, что когда-нибудь я стану твоей. И теперь не можешь простить, что мой выбор — не ты.

В комнате воцарилась мёртвая тишина.

Геннадий задрожал, опустил взгляд. Потом резко развернулся и вышел, хлопнув дверью.

Я стояла, дрожа, но уже не от страха. Чувство вины растворилось, будто его и не было.

Алексей подошёл, обнял меня.

— Всё хорошо, — прошептал он.

Я заплакала — не от горя, а от освобождения. Впервые за годы поняла: я вправе жить. Любовь приходит, даже если кажется, что время ушло.

Теперь я счастлива. Алексей принял меня такой — с морщинами, с памятью о прошлом, с тенями утрат. Он не требовал забыть. Он просто был рядом. И это — главное.

А тем, кто думает, что в шестьдесят пять жизнь кончается, скажу: иногда она только начинается.