Приехала к бабушке в деревню и нашла в сарае вещи, которые перевернули мою жизнь
Нет, Виктор Семёнович, не успею к утру! Это нереально! Люди работают по норме, а не круглые сутки!
Алёна шагала по тесной кухне, прижимая телефон к уху так, будто хотела вдавить его в череп. В трубке бушевал начальник.
Алёна, мне плевать на твои отговорки. Проект должен быть готов. Стимулируй команду, плати сверхурочные. Это твоя зона. Завтра в девять утра презентация. Если сорвём
Не сорвём, прошипела она сквозь зубы. Всё сделаем.
Она швырнула телефон на кровать. Руки дрожали от бессилия. Так всегда. Пять лет бесконечной гонки, дедлайнов, нервотрёпки. Успешный менеджер, приличная зарплата, но внутри пустота. Одна усталость.
Взгляд упал на пыльную фотографию на полке. Седая женщина с тёплыми глазами. Бабушка. Татьяна Фёдоровна. Внезапно захотелось к ней в деревянный домик под Вологдой, подальше от питерской суеты, вечного недовольства начальства и ночных кошмаров.
Решение пришло мгновенно. Она набрала номер.
Бабуль? Это я Всё нормально. Просто соскучилась. Можно я приеду на пару недель? Да, завтра. Возьму отпуск. Устала от города.
Через час был написан заявление, куплен билет на поезд, а в голове наступила тишина. Проект она сдаст. Ночью, измотав всех. Но утром будет уже в пути.
Поезд укачивал, за окном мелькали перелески, поля, полустанки. Алёна чувствовала, как месячное напряжение потихоньку тает.
Деревня встретила её тёплым ветром, запахом сена и лаем дворняги. Бабушка, худая, но крепкая, сжала её в объятиях так, что перехватило дыхание.
Приехала, городская моль, буркнула она, но глаза светились. И тощая, как щепка. Проходи, щей наварила. С крапивой.
Дом пах детством: сушёной мятой, древесиной и чем-то неуловимо родным. Алёна рухнула на резную кровать в своей комнатке. Тишина. Настоящая, густая, нарушаемая только жужжанием мухи да тиканьем старых часов. Блаженство.
Первые дни пролетели в полудрёме. Она отсыпалась, объедалась бабушкиными пирогами, копала картошку. Простая работа на воздухе лечила лучше таблеток.
Алён, помоги в сарае разобраться, сказала как-то бабушка. Полвека хлама копилось. Надо прибраться, пока жива.
Ба, ну что ты! нахмурилась Алёна. Ещё сто лет проживёшь. Конечно, помогу.
Сарай был тёмным, пропахшим плесенью и старым деревом. В луче света из щели виднелись ржавые лопаты, сломанные вёдра, связки пожелтевших газет.
Боже, тут на месяц работы, охнула Алёна.
Глаза страшатся, а руки делают, философски заметила бабушка.
К полудню они добрались до дальнего угла. За грудой досок Алёна наткнулась на массивный сундук с ржавым замком. Он открылся со скрипом.
Ба, а это чьё? позвала она.
Татьяна Фёдоровна прищурилась.
А, забыла про него. Дедовский. Николая. После его смерти убрала сюда и не трогала.
Деда она почти не помнила. В памяти остался лишь высокий молчаливый мужчина с шершавыми руками. Бабушка редко о нём говорила, и всегда с тенью грусти.
Давай посмотрим, предложила Алёна.
Внутри лежали стопки бумаг, потрёпанные тетради и маленькая шкатулка. Алёна открыла одну. На обложке «Дневник».
Дед вёл дневники?!
Писал что-то по вечерам, пожала плечами бабушка. Думала, хозяйственные заметки
Строки были ровными, аккуратными. Это оказались стихи.
*Твои глаза два озера в лесу,*
*Где тонет день, где ночи безмятежны.*
*Ты проходишь и в сердце я несу*
*Твой свет, как дар, мне данный безвозмездно…*
Алёна уставилась на бабушку.
Ба он был поэтом!
Татьяна Фёдоровна взяла тетрадь, долго смотрела на строки. На лице ни удивления, ни радости. Лишь знакомая тень.
Да, писал, тихо сказала она. Только не мне.
Как не тебе?
Возьми это в дом. Разбирай, если интересно. А мне пора, корову доить.
Весь вечер Алёна не могла оторваться. Дед, оказывается, боготворил какую-то Нину.
*Видел Нину у колодца. Смеялась, и солнце играло в её косах. Почему я трус? Почему не могу сказать «здравствуй»?*
*Нина уехала в институт. Деревня опустела. Я должен был признаться*
*Она не ответила на письмо. Нашла свою судьбу. А я остался здесь с невысказанной любовью.*
На следующий день за чаем с мёдом Алёна спросила:
Ба, каким был дед, когда вы познакомились?
Бабушка смотрела вдаль.
Обычный парень. Вернулся с армии. Ходил, как в воду опущенный.
Он любил другую?
Нину Козлову, дочку агронома. Красавица. Все парни по ней сохли. Уехала учиться, вышла замуж.
А вы как
Как в деревне? Сваты пришли. Он хороший, непьющий. Я знала не любит. Но уважал. Прожили тридцать лет. Дом построил. Твою мать вырастил. А по вечерам смотрел на дорогу будто ждал.
Тебе не было обидно?
Сначала было. Потом поняла сердце не обманешь. Он был надёжным. Разве этого мало? Любовь гроза. Яркая, да быстро проходит. А уважение остаётся.
В сундуке нашлись три письма от Нины. Вежливые, снисходительные. В последнем «выхожу замуж, больше не пишите». В шкатулке фото: стройная девушка с высоко заколотыми волосами. На обороте: «Нина. Навсегда».
Через неделю они поехали в райцентр.
Жива, сказала бабушка. Врачом работала. Муж умер, детей нет.
Нина Ивановна открыла дверь. Высокая, прямая, с теми же глазами, что на фото.
Мы жены Николая, сказала бабушка.
За чаем Нина Ивановна плакала:
Я была глупой. Его письма казались деревенскими. Поняла слишком поздно
Они молчали. Две старухи и одна история.
В последний вечер Алёна позвонила начальнику:
Виктор Семёнович, я увольняюсь.
Бабуля хитро прищурилась:
И что теперь, мотылёк?
Не знаю. Может, напишу про вас с дедом.
Она смотрела на закат. Питер казался далёким сном. А здесь, в тишине, в запахе полыни, в мудрых глазах старухи, она наконец чувствовала себя дома.
