Татьяна стояла у плиты, снимала пену с наваристого борща, слушая разговор из гостиной. Свекровь Варвара Ильинична с жаром что-то доказывала мужу, а тот лишь покряхтывал в ответ. Доносились обрывки фраз о соседях, ценах в «Пятёрочке» и предстоящем похолодании. Обычные семейные разговоры, в которых для неё не находилось места.
— Танюш, а где же солянка? — раздался голос из гостиной. — Ты ж вчера клятвенно обещала солянку сварить!
Губы Татьяны сжались. Она ненавидела это блюдо, и свекровь прекрасно об этом знала.
— Варвара Ильинична, я варю борщ, — ответила она, сдерживая раздражение. — Мы же вчера с вами договаривались?
— Какой ещё борщ? — Свекровь появилась на кухне, лицо её было перекошено недовольством. — Вовочка мой борщ терпеть не может. У него желудок слабый.
Владимир — муж Татьяны — за десять лет брака всегда с удовольствием уплетал её борщ. Но спорить с матерью он бы не стал, это она знала точно.
— Мам, да нормально всё, — донёсся из гостиной его голос. — Борщ так борщ.
— Вот видишь, — Варвара Ильинична качнула головой, — из-за тебя сынок мой вынужден есть, что не любит.
Татьяна резко отвернулась к плите, чтобы скрыть дрожь в руках. До чего же надоели эти вечные придирки! Что бы она ни сделала — всё не так. Приготовит оливье — нужно было селёдку под шубой. Купит хлеб в «Магните» — надо было в «Верный». Постирает шторы в пятницу — лучше бы в воскресенье.
— Варвара Ильинична, может, вы сами сварите, что хотите? — предложила она, глядя в кастрюлю. — Я не возражаю.
— Нет уж, милая. Ты тут хозяйка, тебе и заботиться. Я своё уже отработала, пусть молодые потрудятся.
Молодые. В сорок пять лет Татьяна чувствовала себя древней развалиной, особенно после таких разговоров.
Свекровь удалилась, а она продолжила готовить. Через час стол был накрыт. Муж и свекровь уселись за обед.
— Вовочка, садись вот сюда, — засуетилась Варвара Ильинична, указывая на место под образами. — А то Таня опять тебя на сквозняк усадила.
Татьяна взглянула на окна — они были наглухо закрыты. Но Владимир покорно пересел.
— Ой, забыла сметану, — вспомнила она и направилась к холодильнику.
— Вовка без сметаны борща не ест, — заметила свекровь. — Надо было сразу сообразить.
— Да ладно, мам, — Владимир махнул рукой. — Таня сейчас принесёт.
Они ели молча. Борщ получился на славу, но свекровь ковыряла ложкой, словно её кормили опилками.
— А помнишь, Вовуля, как я тебе в детстве борщ варила? — вдруг заговорила Варвара Ильинична. — С грудинкой, с черносливом. Ты аж три тарелки уплетал.
— Помню, мам, — улыбнулся он. — Объедение было.
— Настоящий русский борщ, — подчеркнула свекровь, бросая взгляд на Татьяну. — Не то что нынче. Молодёжь совсем разучилась готовить, лишь бы побыстрее да попроще.
Татьяна почувствовала, как в горле застрял ком. Она готовила этот борщ четыре часа, выбирала лучшие овощи, вытапливала кости для бульона. А свекрови всё мало.
— Варвара Ильинична, научите меня вашему рецепту, — попросила она, сжимая салфетку.
— Поздно, доченька. Это смолоду надо было учиться. Теперь что толку? Руки не те уже.
— Да у неё отлично получается, — неожиданно вступился Владимир. — Я всегда добавку прошу.
Свекровь посмотрела на сына, будто он совершил предательство.
— Ну ты же мужик. Где тебе разбираться? Лишь бы в брюхо набил.
Позже пришла сестра мужа — Люба с мужем и двумя детьми. Татьяна обрадовалась гостям, но ненадолго.
— Тань, ты чего такая бледная? — озабоченно спросила Люба. — Не заболела?
— Нет, просто устала.
— А где мама? Хочу детей показать.
Начались разговоры о родне, соседях и знакомых из их родного городка. Татьяна была из другого места, и все этиНо когда такси свернуло за угол и родной дом окончательно исчез из виду, впервые за многие годы она почувствовала, как тяжёлый камень свалился с души, и на его месте зародилась робкая надежда на новую жизнь.
