Всё возможно
Иван подтянул широкий пояс на алой бархатной шубке, отороченной искусственным мехом. Костюм сидел мешковато — длинные рукава, короткие полы. Покрутившись перед зеркалом, он решил, что под низ нужно надеть свитер. Так будет сносно, хоть и вспотеет.
Накануне раздался звонок от Дмитрия.
— Ногу сломал. Настя в ярости. Заказов на Деда Мороза — вагон, деньги уплочены, дети ждут. А я на костылях не появлюсь же!
— Давай, выручай, подмени завтра.
— Да я ж не артист!
— Да ладно тебе! Настя сама развлечёт, тебе только «здравствуйте» сказать да подарки вручить. Деньги нужны?
— Кому не нужны? — вздохнул Иван.
— Вот и славно. Настя половину отдаст. Серьёзная сумма.
— Может, кого другого найдёшь?
— Да ты что? Все забито под завязку. Тридцать первого — жара. Выручай, браток.
Иван сдался. Почти сразу примчалась Настя, сунула ему пакет с костюмом, бросила время и скрылась, пока он не передумал.
«Зря согласился. Но дети-то ни при чём. Да и друзей бросать нельзя. Ладно, надо хоть что-то под шубу натянуть».
Доставая бороду, он пробормотал басом:
— Здравствуй, Ваня! Стишок знаешь про Деда Мороза? Ну-ка, рассказывай!
— С кем это ты беседуешь? — из комнаты высунулся дед. — В Морозы записался? Шуба-то на тебе, как на корове седло.
— Под низ куртку надену. Как думаешь, сойдёт?
— Валенки принесу, чтоб ботинки не торчали. — Дед уже собирался уйти, но Ивану в голову ударила мысль.
— Погоди! — догнал он старика. — Может, ты вместо меня? Ты ж идеально подходишь!
— Взялся за гуж — не говори, что не дюж. Стар я для таких дел.
— Да как раз в самый раз! Крепкий, солидный, голос — что надо. Димка обещал заплатить. Ну, пожалуйста!
— Отвяжись. Колени болят, не до плясок.
— Да не надо плясать! Настя хороводы заведёт, а ты просто постоишь. Ну, дед, выручай!
Старик сдался. Иван нарядил его, подрумянил щёки помадой.
— Теперь ты настоящий Дед Мороз, — одобрительно кивнул он.
На следующий день позвонила Настя:
— Выходи, через десять минут подъеду.
Дед ворчал, но покорно шаркал за Иваном.
— Здорово, дочка. Куда садиться-то? — дед потянулся к задней дверце.
Услышав чужой голос, Настя в костюме Снегурочки резко обернулась.
— Это не такси! — рявкнула она.
— Как не такси? Дед Мороз. Не узнала, внученька?
«Вошел в роль», — усмехнулся Иван.
— Насть, не ори. Это мой дед. Я ж в этом халате, как жердь в мешке. А он — в самый раз.
— Николай Петрович?! — глаза Насти округлились. — А вы-то выдержите? Лифтов нет в некоторых домах…
— Верно говоришь. Коленки-то ноют. Помоги-ка, Ваня, вылезти… — дед тут же замялся.
— Да ладно! Он у нас крепкий, как дуб! — Иван прыгнул на переднее сиденье и захлопнул дверь.
— Сорвёте мне всё — не видать вам ни копейки! — Настя зло дёрнула ключ зажигания.
Первый адрес был близко. Мальчуган Стёпа уставился на гостей. Настя ловко завела игру. Дед подыгрывал.
— Ну как? — спросила она после.
— Ничего. Сколько ещё?
— Устанешь — скажи. Ваня подменит.
Дед понял: не говорит — значит, много. В шубе жарко, под бородой чешется.
К третьему дому он вошёл во вкус — шутил, даже притопывал. На пятом этаже лифт сломан. Дед еле взобрался.
— Иди без меня, отдышусь…
Настя пристально глянула:
— Передохни. Если невмоготу — Ваню позовёшь.
Очнувшись, дед нажал звонок. Дверь открыла женщина лет сорока.
— Татьяна… — вырвалось у него.
— Я Ольга. Татьяна — моя мать. Её нет дома… Вам плохо?
Дед прислонился к косяку.
— Она… жива?
— Конечно. У подруги на даче. Вы её знаете?
— Давным-давно… Вы — вылитая она. А дача далеко?
— В Подмосковье… — Ольга назвала посёлок. — Проходите, присядьте.
Из комнаты донёсся смех. Появилась Настя.
— Дедушка! Нас ждут!
— Иду… путь дальний был… — Дед тяжело поднялся.
Дети замерли при его появлении…
Последний адрес отходил Иван. Дед сидел в машине, взволнованный.
«Неужели она? Дочь — точная копия… Чертовски долго едут…»
Вернулись ближе к полуночи.
— Всё, домой. Серёга салат приготовил. К нам? — Настя повернула ключ.
— Не, мне бы такси… — пробормотал дед.
— Куда это? — Иван нахмурился.
— К Татьяне. Надо увидеть.
— Да в Новый год такси — золотое! Завтра съездим.
— Сорок лет ждал… — дед махнул рукой.
— Не горячись. Куда ехать-то?
— В Подмосковье.
— Завтра — так завтра.
Дед смирился. «Прав Ваня. Свалюсь без предупреждения — испугается…»
Они опоздали к курантам. Открыли шампанское.
— Кто такая Татьяна? — спросил Иван.
— Юность… — дед отхлебнул. — У вас сейчас всё просто. Разлюбил — развёлся.
— А у вас?
— Бабушка была хорошая. Но Татьяну… любил всегда.
— Почему не женился?
— В армию забрали. А её отец выдал за другого. Богатый жених, дом построили… Потом уехали.
— Искал её?
— В Москве? Иголка в стоге. Да и семью ломать не хотел.
— А сейчас?
— Дочь про отца не заикнулась. Значит, одна.
Утром автобусы не ходили. Взяли такси, но до участка не доехали — сугробы. Шли пешком, проваливаясь в снег.
У синего забора остановились. Дым из трубы.
— Должно быть, здесь, —Они стояли у калитки, и дед вдруг понял, что спустя столько лет страх встречи оказался сильнее, чем тоска по утраченной любви, — но тут дверь скрипнула, и на пороге появилась она, седая, чуть сгорбленная, с теми же ясными глазами, что и полвека назад, и сердце его дрогнуло, будто время и не существовало вовсе.
