– Алевтина, у меня плохие новости, – Олег тяжело вздохнул, подбирая слова будто на цыпочках. – С мамой совсем плохо. Восемьдесят шесть – не шутки! Ей нужен постоянный присмотр, одной ей никак не справиться.
– Ох, Олег, я давно чувствовала, что так будет, – устало качнула головой Алевтина, глядя в окно на серые крыши Екатеринбурга. – Ты говорил с Валерой? Наверное, придётся искать сиделку, других вариантов нет.
– Да, с Валерой утром говорил, – Олег потер виски. – Но сиделка – это же рублём пахнет. Да и страшно пускать к маме постороннюю. Ей нужен кто-то родной, свой.
– То есть ты предлагаешь, чтобы мы по очереди за ней ходили? – нахмурилась Алевтина. – А как же Марфа, жена Валеры? Она согласится? Она же такая… возвышенная, вряд ли захочет возиться с больной старухой.
– Нет, Валерка решил Марфу не обременять, – отмахнулся Олег. – Ты же знаешь, она слишком трепетная, не выдержит вида мамы. Мы с ним подумали и решили… что тебе надо уволиться и взять маму на себя.
У Алевтины перехватило дыхание. Всё вокруг на миг застыло, будто выключили звук. Она работала в библиотеке, до пенсии – рукой подать, и мысль бросить всё ради свекрови казалась ей ужасом.
– Олег, дай мне подумать, – прошептала она, сдерживая дрожь. – Если я уйду, потеряю стаж. И зарплату. И пенсию. Это же не пустяки!
– Алевтина, я тебя обеспечу, – твёрдо сказал Олег. – Мы с Валеркой всё обсудили. Ты – лучший выход. Мама чужих не примет, ты же знаешь её нрав.
– Олег, у меня самой здоровье не ахти! – взорвалась Алевтина, чувствуя, как подступает обида. – Я жду пенсии, чтобы хоть немного пожить для себя. Уход за стариками – каторга! А вы с Валерой даже не спросили меня, просто порешали за меня. Как я одна справлюсь с Вассой Семёновной?
– Справимся, – устало буркнул Олег. – Мы с Валеркой поможем. И не забывай: мы живём в квартире, которую мама нам подарила. Пора и тебе отплатить добром.
Действительно, Васса Семёновна подарила Олегу квартиру ещё на свадьбу. Прописана она была только на него, но свекровь никогда не упускала случая напомнить Алевтине, что та, мол, «примазалась» к их роду. «Повезло тебе, Лёлька, в нашу семью попасть! У тебя-то самой ни кола ни двора, родители твои – из медвежьего угла. Если бы не Олег, так бы и прозябала в своей лачуге», – любила повторять Васса Семёновна, окидывая невестку презрительным взглядом.
Вся родня Олега держалась с Алевтиной холодно. Она казалась им слишком простой, без амбиций, не их уровня. А вот Марфа, жена Валеры, была любимицей Вассы Семёновны. Свекровь говорила с ней ласково, осыпала комплиментами и дорогими гостинцами.
На праздники Марфе доставались изящные украшения из золота, а Алевтине – дешёвая помада из «Пятёрочки». Марфе – кожаная сумочка из бутика, а Алевтине – потрёпанный платок или пачка старых газет. Алевтина просила ничего ей не дарить, но Васса Семёновна стояла на своём, всякий раз подчёркивая разницу.
Когда Алевтина пыталась говорить об этом с Олегом, он лишь отмахивался: «Да ладно, Лёля, какая разница? Мама от чистого сердца, не придирайся».
С внуками Васса Семёновна тоже была неодинакова. Она души не чаяла в сыне Валеры и Марфы, Стёпке, и почти не замечала Олю, дочь Алевтины и Олега. Даже сейчас, когда Оля уехала учиться в Воронеж, она редко звонила родителям, погружённая в свою жизнь.
Алевтина не стала сразу соглашаться на уговоры мужа. Она взяла на работе отпуск за свой счёт, чтобы попробовать ухаживать за свекровью, и твёрдо сказала Олегу:
– Месяц я попробую. Потом решим, как быть дальше. Нечестно взваливать всё на меня одну.
– Ладно, месяц, – согласился Олег. – Но есть ещё момент: маму нельзя одну оставлять в её квартире. Придётся перевезти её к нам. Так удобнее.
– Хорошо, – сдавленно вздохнула Алевтина. – Но только на месяц, Олег. Не забудь.
На следующий день Васса Семёновна уже лежала в их квартире. Она почти не двигалась, дни проводила в постели. В доме запахло лекарствами, а воздух стал густым от безысходности.
Олег тревожился за мать и постоянно командовал Алевтиной:
– Подложи подушку, маме неудобно!
– Свари ужин и покорми её, сама она не может!
– Проследи, чтобы мама таблетки выпила. Теперь ты за неё в ответе!
Алевтина выбивалась из сил, но и сама была уже не молода, а ухаживать за капризной свекровью – непосильная ноша. Васса Семёновна будто нарочно изводила невестку: то опрокинет тарелку с супом, то спрячет лекарства, то начнёт стонать от холода или жары.
Через неделю приехали Валера с Марфой. Они важно осмотрели квартиру, будто проверяя, достойна ли она Вассы Семёновны, и почти не замечали Алевтину. Валера наклонился к матери и тревожно спросил:
– Мам, как ты тут? Алевтина тебя не обижает? Если что – сразу скажи.
– Ох, Валерка, – слабым голосом ответила Васса Семёновна, – кому я, старая да больная, нужна? Алевтина смотрит на меня, как на обузу. Ходит за мной спустя рукой. Я ей намекала, что хочу щей, а она мне вчерашнюю картошку греть!
Алевтина, услышав это с кухни, не выдержала и вышла:
– Васса Семёновна, у нас ещё суп остался, завтра щи сварю. Зачем валить гору еды, если она портится?
Марфа тут же всплеснула руками и набросилась на Алевтину:
– Как можно так? Почему не готовишь свежее каждый день? Это же для здоровья Вассы Семёновны! Разве не понимаешь, что за ней надо ухаживать, как за малым ребёнком? Ты же сейчас не работаешь, что тебе мешает?
– Марфа, у меня дел выше головы, – сквозь зубы ответила Алевтина. – Я и убираю, и готовлю, и за гигиеной Вассы Семёновны слежу. Когда твоя очередь придёт– Делай тогда, как знаешь, – холодно сказала Алевтина, разворачиваясь к выходу, и вдруг поняла, что больше не испытывает ни страха, ни вины – только лёгкость, будто сбросила с плеч тяжёлый мешок, и шаг её стал твёрже, а впереди, за поворотом улицы, уже мерцал огонёк её нового, свободного будущего.
