«Да это не семья, а коммуналка какая-то!» — фыркнула мать, переступив порог нашей квартиры в тихом городке Берёзовка. — «Ты с утра до ночи возишься с детьми, а твой муж где-то в облаках витает! Каждый сам по себе. Где ваше семейное тепло? Где хоть капля душевности?»
Её слова, будто рассол на рану, жгли душу. Мне, тридцатидвухлетней Анфисе, уже привыкшей к маминым уколам, было горько это слышать. Вечно она находила, к чему прицепиться: то платье не по фигуре, то жизнь не по понятиям. С пелёнок она видела во мне лишь промахи, и я давно научилась делать вид, что не замечаю её придирок. Но теперь, окинув взглядом нашу квартиру, я вдруг засомневалась: а может, в её словах есть правда? Что она вообще смыслит в семейной жизни, если сбежала от отца, когда мне было шесть? Но её холодный взгляд, будто сканер, выявляющий каждую трещину, заставил меня усомниться во всём, что казалось мне нормой.
Мать живёт в другом городе, приезжает редко. Но каждый её визит — словно проверка санэпидемстанции. Она замечает всё: от немытой кружки до молчания между мной и мужем. Она хочет мне добра, я понимаю. Переживает за меня, за внуков — двух сорванцов, которым ещё до школы как до Луны. Но её фраза о том, что мы — не семья, вонзилась в сердце как заноза.
Мы с мужем Артёмом вместе уже восемь лет. Та страсть, что пылала вначале, давно потухла, оставив после себя пепелище будней. Я верчусь как белка в колесе: дети, готовка, кружки, а Артём пропадает на работе. Его офисные будни начинаются на рассвете и заканчиваются, когда во дворе уже воют собаки. Пробки, усталость, начальник-самодур — я всё понимаю. Но порой его отсутствие длится так долго, будто он уехал в экспедицию на Северный полюс.
«Ты уверена, что он до ночи в конторе торчит?» — ядовито спрашивает мать, прищурив один глаз. — «Кто сейчас задерживается до петухов? Может, у него другая контора?»
Я отмахиваюсь. Артём — не из тех, кто шныряет по чужим постелям. Да, в выходные он может сорваться с друзьями на охоту или пропустить стопку водки в гараже. Но измена? Нет, здесь я спокойна. Хотя иногда ловлю себя на мысли, что понятия не имею, чем он дышит за пределами нашей квартиры.
«Он же с детьми даже не разговаривает!» — продолжает мать, и её голос дрожит, будто чайник на плите. — «Это не отец, а мимолётный гость в вашей квартире!»
Тут мне нечего ответить. Артём действительно чужд детям. Он не в курсе, что младший, Степан, ходит к ортопеду из-за кривых ножек, а старший, Алёшка, занимается с дефектологом. Я таскаю их по врачам, кружкам, готовлю к школе. Артём же уверен, что его миссия — приносить деньги. И он их приносит, не спорю. Но разве в этом вся суть?
Дома он — словно приблудный кот. Ни гвоздя вбить, ни табуретку починить. Инструменты у нас только в моих мечтах, а на мои просьбы — стандартное: «Устал», «Не сейчас», «Да отстань». Если завалится пораньше, утыкается в телефон или телевизор. Дети? Максимум рявкнет, если они зашумят, или отошлёт их вНо в тот момент, глядя на спящих детей и мужа, мерцающего синим светом экрана, я вдруг осознала, что настоящая семья — это не просто стены и крыша, а те редкие мгновения, когда мы все вместе смеёмся над глупостями, даже если они случаются так редко, как солнечные дни в ноябре.
