Главный приз
Татьяна Ивановна овдовела в 32 года, оставшись с двумя детьми: сыном Денисом и дочкой Аней.
О личной жизни она даже не думала запретила себе. Всю нерастраченную нежность отдавала старшему, Денису. В этом спокойном, послушном мальчике она видела свою будущую опору.
Аня же была вся в отца мечтательная, порывистая, с упрямым огоньком в глазах. Девочка не хотела подчиняться строгим правилам матери. Их разговоры чаще напоминали перепалки.
Будущее надо строить, а не стишки сочинять! кричала Татьяна Ивановна, вырывая из рук дочери исписанную тетрадь.
А что это за будущее? Работать на фабрике, как ты? Еле сводить концы с концами? огрызалась Аня.
А Денис рос в атмосфере обожания. Ему прощали промахи, его маленькие успехи превращались в подвиги. Он быстро понял: мать всегда на его стороне. Главное не портить ей настроение. Он не был злым, просто научился быть удобным и привык брать.
Аня, измученная холодной войной с матерью, ушла из дома в восемнадцать. Поступила в пединститут, получила комнату в общаге. Звонила редко, приезжала ещё реже, и каждый визит заканчивался скандалом.
А потом пропала совсем.
Когда соседки спрашивали про дочь, Татьяна Ивановна хмурилась и отводила глаза. Денис, если мать заговаривала о сестре, лишь пожимал плечами: «Ей плохо было дома пусть теперь сама разбирается». Он уже женился, но по-прежнему навещал мать по воскресеньям: съедал её котлеты, забирал контейнеры с едой и брал немного денег «на мелочи».
Прошло пять лет.
Однажды на пороге материнской квартиры появилась Аня. Не одна. За её юбку держалась маленькая девочка с огромными глазами. Сама Аня была худа, как тень, и кашляла так, что казалось вот-вот разорвётся грудь.
Это ещё что? ледяным тоном спросила Татьяна Ивановна, глядя на ребёнка.
Оказалось, Аня исчезла не просто так. Скрывала беременность и рождение дочки знала, что мать не поймёт. Работала на двух работах, жила впроголодь, пока здоровье не сдало. Врачи не давали надежд, речь шла лишь о продлении жизни. Нужно было пристроить маленькую Дашу
Так и замкнулся круг. Ане пришлось вернуться на порог, который когда-то так спешила переступить.
Татьяна Ивановна приняла их молча. Не из любви, а из гипертрофированного чувства долга. «Что люди скажут, если выгоню больную дочь с ребёнком?» вот что двигало ею.
Они поселились в самой маленькой комнате. Аня медленно угасала. А девочка, Даша, как росток сквозь асфальт, неожиданно проросла в окаменевшее сердце бабушки.
Татьяна Ивановна вдруг поняла: это маленькое существо её не боится. Верит. Не ждёт подвоха. Любит. Даша приносила ей свои каракули «рисунки для бабы Тани», обнимала по утрам и серьёзно пыталась утешить, если та хмурилась. Ночью, если снился кошмар, бежала не к маме, а к бабушке и оставалась до утра в её широкой кровати.
Аня умерла тихо, будто и не жила.
И в квартире остались две женщины одна, у которой всё было в прошлом, и другая, у которой всё было впереди.
Лёд тронулся.
Татьяна Ивановна, всю жизнь боявшаяся слабости, вдруг обнаружила её в себе. Учила Дашу печь пироги, рассказывала семейные истории (конечно, без ссор с матерью), плакала ночами в подушку, понимая, как была холодна с дочерью. Любовь к внучке стала болезненным, запоздалым искуплением.
Денису это не нравилось.
Мам, ты её совсем избалуешь! ворчал он, видя, как мать покупает девочке новое платье. Скромнее надо быть, мы не олигархи.
На свои покупаю! резко отвечала Татьяна Ивановна, и в голосе впервые прозвучала сталь, направленная против сына.
Шли годы. Даша выросла и стала человеком, без которого бабушка не мыслила жизни. Денис появлялся всё реже, его визиты стали формальностью. Но он был уверен: квартира и дача его законная добыча, ведь племянница «чужой человек», не прямой наследник.
Татьяна Ивановна всё видела. Замечала его оценивающие взгляды на квартиру. А как он, выпив, намекал, что «пора бы документы привести в порядок» И её сердце, научившееся любить по-настоящему, сжималось от обиды за него. За того мальчика, который так и не вырос.
Решение пришло тихо. Она не стала писать завещание, которое рассорило бы всех. Поступила мудрее.
Просто отвела внучку в банк и переписала на неё свои сбережения. Не миллионы, а итог всей жизни деньги, копеечка к копеечке, отложенные на чёрный день, который, к счастью, так и не настал.
Бабуль, ну зачем? Мне ничего не надо! отнекивалась Даша.
Молчи, строго сказала Татьяна Ивановна. Это не тебе. Это мне. Чтобы я знала: у тебя будет свой кусок хлеба. Чтобы ни от кого не зависела, когда меня не станет. Особенно от них.
Она догадывалась, что Денис будет давить на племянницу при разделе имущества. Но теперь Даша не останется с пустыми руками.
Денис жил в панельной двушке на окраине. Квартира досталась его жене Наташе от родителей. Жили скромно, ремонт так и не сделали. В доме царила атмосфера застоя, будто время остановилось в лихих девяностых.
Главной мечтой Дениса была мамина трёшка в центре с высокими потолками, лепниной. Для него это был не просто метраж, а символ справедливости. Награда, которую он заслужил.
Во-первых, он не бросал мать, не огорчал её. А во-вторых это его право. Он, любимый сын, ждал квартиру как главный приз. Билет в другую жизнь. Получив наследство, он мог бы раздать долги, что-то отложить.
Когда нотариус объяснил, что у племянницы такие же права, Денис был в шоке. Он считал: наследники он и покойная сестра (чью долю давно мысленно приписал себе). Дележ с Дашей рушил мечту. Вместо целой квартиры половина. Этого не хватит. Дачу дорого не продашь.
Поэтому, когда заходил разговор о наследстве, Денис преображался. Его обычная вялость сменялась агрессией.
Она не имеет права! орал он, шагая по комнате.
