10июня, 23лет, день рождения

Сижу в палате, держу крошечную Лизочку на руках, пока вдалеке мерцает свет ночных коридоров больницы. Ночь превратилась в бесконечный марафон: я не сплю, а он Саша, мой муж, всё ещё сидит за компьютером, шаря в «Танках», с кружкой пива в руке. Когда я крикнула: «Саша, Лизочка плохо!», он лишь отмахнулся: «Наверно, ей зубки прорезаются». Я попыталась спорить, но голос его был как глушитель ничего не меняет.

Температура у крошки резко подскочила, началась рвота и диарея. Я, в свои 23года, впервые встретилась с такой паникой, а Саша, как обычно, оторвался от реальности. Когда стало ясно, что жар не спадает, а девочка вялится, я сама вызвала скорую. Врачи приехали мгновенно, посмотрели на маленькую фигурку и сказали: «Ротавирус. Срочно госпитализация». Я крикнула: «Саша, собирайся, мы едем!», а он лишь пробормотал: «У меня завтра работа». Я посмотрела на его пустой стакан, мерцающий экран и понялa: сейчас лишь Лизочка важна.

В инфекционном отделении я бегала между врачами, капельницами, анализами, пытаясь успокоить крик ребёнка. Ночь прошлась в полуполуденном тумане, я держала её в объятьях, пока она не задремала к рассвету. И вот, ровно в восемь утра, телефон зазвенел. Это был Саша. Я надеялась услышать хоть искреннее «С днём рождения», спросить о Лизочке

Вместо этого раздался его голос: «С днём рождения, старуха! Как живёшь? Всё ещё в болоте?» Я замерла. «Старуха»? Мне только 23, я в палате с больным ребёнком, а он шутит? «Ты серьёзно? Лизочка на ИВ, я не спал всю ночь. Может, хотя бы спросишь, как она?», дрожала я. Он отмахнулся: «Не парься, доктора всё сделают. Поздравляю, шутка была». Холодный ответ, без слова «люблю», без поддержки. Я держала телефон, чувствуя, как внутри трескается чтото важное.

Через пару часов позвонила теща, Тамара Ивановна. Я старалась её уважать, хотя её постоянные советы часто доводили меня до белого каления. Ожидала хоть утешения. «Аня, с днём рождения! Как Лизочка?», начала она. Я ответила: «Лизочка на ИВ, ротавирус, обезвожена, Саша не пришёл». Теща фыркнула: «Саша мужик, ему тяжело. Работает, устал, мужчины всё так». Я не смогла сдержаться: «Он не работает, он играет в танки, а Лизочке нужен он». Тамара лишь отмахнулась: «Все мужики такие, привыкай. Мы найдём когонибудь, не переживай». Я почти уронил телефон: «Ты предлагаешь мне смириться с изменой?». Теща рассмеялась: «Аня, не будь святой. Мужчины изменяют, жёны терпят. Когда дети вырастут, ты сама найдёшь себе замену. Такова жизнь, девочка». Я повесила трубку, чувствуя, как голова крутится. Как будто теперь измена обычный быт.

Дни в больнице тянулись, но Лизочка поправлялась. Нас перевели в обычное отделение, и я немного успокоилась. Саша почти перестал звонить, лишь редкими раздражёнными «Как дела? Когда выпишемся?». Однажды мне написала подруга Катя, с которой мы учились в школе. Она всегда помогала, играла с Лизочкой. «Аня, нам нужно поговорить. Это о Саше», коротко. Я сразу поняла, что случилось. Позвонила ей: «Что случилось, Катя?». Она запнулась: «Я виделa их Саша с Настей». Настя наша общая знакомая, часто приходившая к нам в гости, дарившая Лизочке игрушки. «Ты уверена?», спросила я, надеясь на ошибку. Катя всхлипнула: «Я видела, как они целовались в нашем доме. Мне так тяжело говорить». Сердце сорвалось. Я почувствовала, как мир рушится.

Я сразу набрала Сашу. «Объясни, что происходит с Настей». Тишина. Наконец он пробормотал: «Аня, я отец, у меня нет времени на себя. Это ничего». «Ничего?!», крикнула я, слёзы лились рекой. «Ты спишь с моей подругой, пока я в больнице с дочкой! И это ничего?». Он отрезал: «Все так живут. Мужчины такие. Ты тоже виновата всё изза ребёнка». Я бросила трубку, слёзы смывали всё, но я должна была держать Лизочку в настоящем, пока она спала рядом.

Оставшиеся часы в больнице пролетели, как хлопок. Я думала: как я дошла до этого? Почему позволила Саше быть безразличным? Почему тёща внушала мне, что такое нормально? И почему Настя, которая ласкала Лизочку, оказалась предателем?

Позвонила маме. Она всегда была моей опорой, даже в ссорах. Я рассказала всё без пауз. После долгого молчания она сказала твёрдо: «Аня, ты молода, красива, у тебя здоровая девочка. Ты заслуживаешь уважения, любви. Не оставайся с тем, кто тебя не ценит. Убирайся. Я помогу. Приеду, возьму Лизочку, ты найдёшь работу, снимешь квартиру. Ты справишься». Я плакала: «Но где деньги, квартира». Мама ответила: «Я всё устрою. Ты сильнее, чем думаешь». Впервые я почувствовала, что есть выход, что я не одна.

Когда Лизочка и я выписались, я встретилась с Настей в кафе, не ради мести, а чтобы услышать её объяснения. Она сидела, опустив глаза, полна стыда. «Прости меня, Аня. Всё было глупо, я не подумала», начала она. Я прервала: «Ты использовала моё отсутствие, чтобы спать со мной мужем. Это не «случайность». Это выбор». Она молчала. Я встала, оставив недопитый кофе, и ушла. Эта встреча закрыла последнюю главу.

Сейчас, через несколько месяцев, я живу в небольшой, но уютной квартире, где слышен смех Лизочки, где пахнет детским шампунем. Я нашла работу в офисе, мама помогает с ребёнком. Саша пытался просить прощения, называя всё «мгновенным слабым». Я уже не верю в такие оправдания. Теща звонила несколько раз, пытаясь «восстановить» отношения, я просто не беру трубку. Настя писала, умоляя о прощении, я её блокирую. Не из желания отомстить, а потому что поняла: люди, не уважающие тебя и твоего ребёнка, не имеют права быть рядом.