Дождь стучит по изящной стеклянной крыше особняка олигарха, расположенного в престижном подмосковном поселке.
Внутри, у камина, Юрий Соколов пьет черный кофе, глядя на пламя.
Тишина – его привычный спутник, даже в таком просторном доме. Успех принес деньги, но не покой.
Сильный стук раздался в прихожей. Юрий нахмурился.
Гостей он не ждал. Прислуга отдыхала, а редкие визитеры были не в планах.
Он оставил чашку и направился к входной двери. Там стояла женщина, промокшая до нитки, державшая девочку лет двух.
Одежда на ней была поношенной, глаза – пустыми от усталости. Девочка тихо уцепилась за мамин свитер, разглядывая его.
«Извините за беспокойство, хозяин», – проговорила женщина дрожащим голосом. «Но я… ничего не ела два дня. Я уберу ваш дом – только блюдо еды нам, мне и дочке».
Юрий замер. Сердце остановилось – не жалость, а шок. «Ольга?» – прошептал он.
Женщина подняла взгляд. Губы ее дрогнули от неверия. «Юрий?»
Время сжалось. Семь лет назад она исчезла. Без предупреждения. Без прощан. Просто испарилась из его жизни.
Юрий отшатнулся, оглушенный. В последний раз, видя Ольгу Ларину, она была в красном летнем платье, босиком в его саду, смеясь, словно мир не причинял ей боли.
А теперь… она была в лохмотьях. Сердце сжалось. «Где ты была?»
«Я пришла не для встречи», – голос ее сорвался. «Мне нужна еда. Пожалуйста. Я уйду сразу».
Он посмотрел на девочку. Русые кудри. Голубые глаза. Материны глаза. Его голос надломился. «Она… моя?»
Ольга не ответила. Лишь отвела взгляд. Юрий отступил. «Заходи».
Внутри особняка их окутало тепло. Ольга стояла неуверенно на полированном мраморном полу, с каплей дождя, пока Юрий делал знак повару подать еду. «У тебя все еще прислуга есть?» – спросила она тихо.
«Конечно. У меня все есть», – ответил Юрий, не скрывая ледяного оттенка в голосе. «Кроме ответов».
Девочка взяла мисочку клубники со стола и робко уставилась на него. «Спасибо», – прошептала она. Он слабо улыбнулся. «Как ее зовут?»
«Мила», – еле слышно ответила Ольга.
Имя ударило его, как кулаком в живот. Мила – имя, которое они когда-то выбрали для будущей дочери. Когда все было хорошо. До того, как рухнуло.
Юрий медленно сел. «Начинай говорить. Почему ушла?»
Ольга заколебалась. Потом села напротив, защитнически обняв Милу. «Я узнала, что беременна, в ту же неделю, когда твоя компания вышла на биржу. Ты работал по 20 часов в сутки, почти не спал. Я не хотела быть тебе обузой».
«Это должен был решать я», – резко ответил Юрий.
«Знаю», – прошептала она, вытирая глаза. «Но потом… мне поставили диагноз: рак».
Сердце Юрия упало. «Вторая стадия. Врачи не знали, выживу ли. Я не хотела, чтобы ты выбирал между компанией и умирающей подругой. Я ушла. Рожала одна. Лечилась одна. Выжила».
Он был нем. Гнев и горечь кружились внутри. «Ты не могла довериться мне? Доверить, чтобы я помог?» – наконец спросил он.
Глаза Ольги наполнились слезами. «Я и в себя поверить не могла».
Мила потянула маму за рукав. «Мама, спать хочу».
Юрий опустился перед ней на колени. «Хочешь поспать в теплой постельке?»
Девочка кивнула. Он повернулся к Ольге. «Сегодня вы не уйдете. Я подготовлю гостевую».
«Я не могу здесь остаться», – быстро сказала она.
«Можешь. И останешься», – твердо возразил он. «Ты не прохожая. Ты мать моей дочери». Она замерла. «Значит, ты веришь, что она твоя?»
Юрий поднялся. «Мне анализы не нужны. Я вижу. Она моя».
Той ночью, когда Мила уснула наверху, Юрий стоял на балконе, глядя на грозовое не
Дождь давно прекратился, и теперь тёплые лучи солнца освещали сад, где Юлиан крепко обнял Эмили и Лилу, зная, что их настоящая жизнь только начинается.
