Зять попросил освободить комнату
Валентина Игнатьевна застыла с чашкой в руках, услышав голос зятя из прихожей. Он говорил по телефону тихо, но стены в «брежневке» были бумажные – каждое слово долетало до кухни.
«— Понимаю, мам, что тесно. Но где взять? Пока съёмное не найдём – придётся терпеть… Нет, она не злая, не пилит. Просто хочется уже своего…»
Валентина осторожно поставила чашку. Сердце забилось так, что в глазах потемнело. Зять продолжал:
«— Светка ещё не знает. Боюсь расстроить, она же к бабушке привязана… Нет, теща ничего плохого, просто чужой человек в доме – это дискомфорт. Ты ж понимаешь.»
«Чужой человек» – фраза впилась в грудь как рыболовный крючок. Она прожила в этой квартире тридцать пять лет, поднимала здесь Ольгу одна, после того как муж сбежал с медсестрой из поликлиники. А теперь она – «чужой» в собственных стенах.
Дверь скрипнула, послышались шаги. Валентина схватила тряпку, начала вытирать уже чистый стол.
«— Доброе утро, Валентина Игнатьевна», – зять вошёл на кухню, потянулся за чайником.
«— Доброе», – буркнула она, не поднимая глаз.
За семь лет совместной жизни они так и не перешли на «ты», несмотря на все её попытки. Дмитрий был вежлив, даже предупредителен, но между ними всегда висела невидимая занавеска. Валентина списывала на характер – зять был неразговорчивым, «себе на уме». А оказалось, просто видел в ней помеху.
«— Оля ещё спит?» – спросил Дмитрий, заваривая чай.
«— Спит. Вчера поздно пришла – у них квартальный отчёт в конторе.»
Зять кивнул, размешал сахар. Валентина украдкой разглядывала его. Высокий, крепкий, с волевым подбородком – мужчина что надо. Ольга им восхищалась, твердила подругам: «Мне так повезло с Димой!» А вот как «повезло» ей, Валентине – вопрос открытый.
«— Кстати, Валентина Игнатьевна…» – Дмитрий отставил кружку.
Сердце пропустило удар. Неужели сейчас? В лоб?
«— Я слушаю.»
«— Мы со Светой нашли съёмную двушку. В новом районе, недорого.»
Валентина медленно опустилась на табурет. Ноги стали ватными.
«— То есть… съезжаете?»
«— Ну да. Нам уже за тридцать, пора бы своё гнёздышко. А вы тут спокойно проживёте – никто не побеспокоит.»
«Не побеспокоит» – Господи, да разве они ей мешали? Наоборот, только благодаря им квартира не превращалась в склеп.
«— Оля в курсе?»
Зять замялся.
«— Пока нет. Хотел сначала с вами обсудить. Она же привыкла… к вам, к дому.»
«— Может, и привыкла», – тихо сказала Валентина. – «Это её дом.»
«— Я понимаю. Но вы же не против? Это не потому что… просто хочется независимости.»
Валентина подошла к окну. Во дворе бабушки кормили воробьёв, дети катались на роликах. Обычное утро – а для неё черта.
«— Я не против. Ваше право.»
«— Спасибо. Я Оле сегодня скажу.»
Дмитрий допил чай, сполоснул кружку и ушёл. А Валентина стояла у окна, глядя в пустоту. Чужой. Значит, семь лет она жила рядом с человеком, который считал её чужой.
Вечером Оля влетела в квартиру как вихрь.
«— Мам! Представляешь, Дима хочет снимать квартиру! Нашёл вариант – новостройка, две комнаты!»
Валентина отложила вязание.
«— Он говорил.»
«— И что думаешь?» – Оля плюхнулась рядом. – «Я в растерянности. С одной стороны – своё жильё. С другой – как тебя одну?»
«— Дочка, вы взрослые. Пора разделяться.»
«— Но ты будешь скучать! И я! Ты же помнишь, как в детстве нам на ночь сказки читала? А твои пироги с грибами! Дима их обожает.»
«Обожает». Интересно, вспоминал ли он об этом, жалуясь матери?
«— Оленька, не переживай. У меня и подруги, и работа.»
«— Мам, а может, с нами?» – неожиданно предложила дочь. – «Комнаты раздельные – мы в одну, ты в другую.»
Валентина представила лицо Дмитрия при таком раскладе – наверняка позеленеет.
«— Нет, дочка. Молодым нужно пожить отдельно.»
«— Но я не хочу тебя бросать!» – Оля обняла мать. – «Ты для меня роднее всех! Помнишь, когда папа ушёл, ты сказала: «Мы с тобой – крепость»? А теперь я…»
«— Не бросаешь, а взрослеешь. Так и должно быть.»
«— А если Дима против?»
Валентина аккуратно высвободилась.
«— Оля, сядь. Поговорим серьёзно.»
Дочь послушно опустилась в кресло. В этот момент она выглядела как в школьные годы, когда прибегала жаловаться на двойки.
«— Скажи честно – это твоё желание или Димино?»
«— Ну… он предложил. Логично же…»
«— А если бы не предложил?»
Оля задумалась.
«— Не знаю… Мне здесь уютно. И ты рядом – спокойнее.»
«— Значит, его инициатива.»
«— Ну да. А что плохого? Мужчина должен решать.»
«— Решать. Только в чьём доме?»
Оля нахмурилась.
«— Мам, ты о чём?»
Валентина вздохнула.
«— Я слышала, как Дима звонил матери. Жаловался, что в квартире «чужой человек».»
«— Чей чужой?!»
«— Мой. Я для него – чужой.»
Лицо дочери исказилось. Сначала недоумение, потом злость.
«— Не может быть! Он тебя уважает! Всегда благодарит за ужин…»
«— Из вежливости. А на деле – я ему как заноза.»
«— Может, ты не так услышала?»
«— Дословно: «Присутствие чужого давит».»
Оля сжала кулаки.
«— Не верю. Он бы так не сказал.»
«— Сказал. И знаешь что? Он прав. Вам действительно нужно своё.»
«— Но ты же мать! Как можно…»
«— Можно, если ты – теща. Это особые отношения.»
Оля вскочила.
«— Я с ним поговорю!»
«— Не надо», – остановила её Валентина. – «Не ломай отношения. Дима хороший – просто откровенничал с матерью.»
«— Но это же несправедливо! Ты для нас всё делала! А он…»
«— Не тыл, а груз. Это разные вещи.»
«— Одно и то же!» – вспыхнула Оля. – «Знаешь что? Пусть он один съезНочью Валентина Игнатьевна проснулась от странного ощущения – впервые за много лет в квартире было тихо не от одиночества, а от покоя, и она вдруг поняла, что больше не чувствует себя чужой.
